Приключения рыцаря из Милана - Виталий Васильевич Кулак

– Кстати, Франческо, позови Джованни. Пусть заблокирует двери.

В гостиной было две двери. Одна дверь выходила в прихожую, откуда пришли мы, а вторая вела во внутренние комнаты дворца, именно через неё и вошел Ораччи. Вскоре Джованни присоединился к нам. Правда, он за кампанию прихватил с собой дворецкого, которого тут же оглушил и тот потерял сознание. После этого сицилиец заложил стульями обе двери.

Я подошел к Бертрану, стоявшему у тела поверженного им римского патриция. Мне показалось, что удар был чересчур сильным, и теперь нам придется тратить время, чтобы привести Ораччи в сознание. Однако, тот вскоре зашевелился, застонал, а потом приоткрыл глаза. Несколько секунд он лежал, не понимая, что с ним происходит. Но очень скоро он всё вспомнил, взялся правой рукой за челюсть и застонал.

– Болит? Будет ещё больней, если не скажешь нам правду, – угрожающе произнес Бертран. Даже мне стало страшно от его слов. Любители литературы и искусства буквально сходят с ума, когда чувствуют безнаказанность и свою силу. Вы так не считаете, синьоры?

– В чем дело? Я не…, – начал было говорить патриций, но сильная оплеуха прервала его речь, опять опрокинув на мраморный пол.

– Здесь я задаю вопросы. Ты отвечаешь на них. Понял? – наклонился к нему маркиз.

Лоренцо Ороччи согласно закивал. Оплеуха, видимо, была чересчур сильной, так как теперь он трогал рукой попеременно то челюсть, то правое ухо.

– Почему ты хотел нас убить? Зачем подослал убийцу?

Римлянин начал было отрицательно мотать головой, но Бертран взмахнул рукой, чтобы ещё раз пройтись по его уху, и он признался:

– Из-за денег! Из-за больших денег Антонии. Я думал, что она попросила у вас защиту, что вы помешаете мне получить деньги её отца.

Мы с маркизом переглянулись. То, что дело в деньгах, мы догадывались, но теперь получили этому подтверждение.

– Ты подослал убийц к Антонии на Аппиевой дороге?

Патриций неохотно признался:

– Да, я. Когда узнал, что вы её спасли, я подумал, что она вас наняла для защиты. Поэтому решил избавиться от вас.

* * *

Вот так мы разобрались в тайне подосланного к нам наемного убийцы. Однако, нам было совершенно непонятно, что же делать с Лоренцо Ороччи. Также следовало убедиться, что с племянницей этого негодяя всё в порядке. Поэтому я спросил его:

– Где сейчас Антония?

Он затравленно посмотрел на меня:

– У себя в комнате. Жива и здорова. Можете не беспокоиться, синьоры.

– Веди к ней.

Бертран одобрительно посмотрел на меня, после чего приказал Бертрану оставаться в гостиной и следить за дворецким, который мог в любую минуту прийти в сознание и поднять тревогу. Мы же вдвоем в сопровождении любезного хозяина дворца направились повидаться с Антонией. Маркиз воспользовался этим, чтобы прочесть её дяде небольшую лекцию.

– Синьор Ороччи, – говорил он, пока мы поднимались по лестнице, – как вы могли опуститься до того, чтобы захотеть подло убить вашу родственницу. Ей ведь только четырнадцать лет! Да и вообще, разве можно убивать своих родственников?! Ну ладно нас, мы с Франческо привыкли к такому. Но ведь это ваша племянница! Мне стыдно за вас, синьор. Вам нужно обязательно поговорить со священником. Вы должны покаяться в своих грехах, синьор, и начать вести праведный образ жизни. Иначе, клянусь Пресвятой Богородицей, я прекращу ваше земное существование. Это будет справедливо. И меня никто не осудит. Даже наш добрый Франческо.

Так говорил Бертран, а римский патриций слушал его подавленно, внимая каждому слову. Я очень надеялся, что Ороччи последует совету маркиза, иначе действительно нам пришлось бы его убить, ведь, в конце концов, речь шла о жизни девочки.

Мы поднялись на третий этаж, подошли к одной из двери, Ороччи в нее постучал.

– Войдите, – послышался голос Антонии.

Она сидела на большом мягком стуле у окна и читала какую-то книгу. При нашем появлении она оторвалась от чтения и встала.

– Дорогая Антония, к тебе пришли твои друзья, – как можно ласковей сообщил ей Лоренцо, хотя в этом не было никакой необходимости, ведь она сама нас прекрасно видела.

– Не может быть! – воскликнула Антония. – Здравствуйте, синьоры! Я очень рада видеть вас. Вы уже вернулись из Франции? Так быстро!

Мы поклонились ей, как подобает рыцарям, а затем завели с ней вежливую светскую беседу. Мы рассказали, что срочные дела вынуждают нас вернуться в Неаполь.

– Вот и прекрасно! Заодно и пообедаете с нами. Ты их пригласишь на обед, дядя?

Предложение оставить нас на обед, конечно же, не могло понравиться ее дяде, который недавно получил от Бертрана пару сильных ударов, поколебавших его дворянское достоинство, тем не менее, он сказал, что будет рад этому.

– Извините нас, синьорина Антония, – поклонился ей маркиз, – но мы заехали к вам буквально на десять минут. Мы немедленно должны ехать домой, где нас ждут срочные дела. В другой раз мы обязательно останемся у вас подольше, – он искоса взглянул на её дядю.

Лицо того выражало полную покорность судьбе. Видимо, он смирился с создавшимся положением, что меня, конечно, радовало.

Вскоре мы попрощались с Антонией, выразив надежду её опять увидеть. Затем мы вместе с Лоренцо Ороччи спустились в зал, где застали Джованни сидевшего на стуле недалеко от всё ещё неподвижно лежащего дворецкого. При нашем появлении слуга маркиза встал и поклонился нам.

Бертран обратился к гостеприимному хозяину дворца.

– Так что же прикажете с вами делать, синьор Ораччи? Вы хотели нас убить. Почему б нам не убить вас?

Римлянин умоляюще посмотрел на меня, надеясь найти защиту, но я только положил руку на рукоять меча. Наконец Ораччи заговорил:

– Синьоры, клянусь, я буду бережно относиться к Антонии и не причиню ей никакого вреда. Это было какое-то помешательство! Я буду ей хорошим опекуном, поверьте. Только не убивайте! Я больше никогда даже не подумаю о таком. Клянусь всеми святыми!

Бертран медленно вытащил меч из ножен, на котором ярко блеснул солнечный свет. Это был великолепный клинок, сделанный где-то на юге Франции. Мой друг поднес лезвие к горлу патриция, задрожавшего при этом всем телом:

– Если ты причинишь вред Антонии, то умрешь. Я отдам тебя сицилийцу, – маркиз кивнул в сторону Джованни, – и он будет неделю тебя пытать, отрежет у тебя все пальцы, уши, нос и всё остальное, а потом выколет глаза. В твоих интересах, чтобы Антония жила как можно дольше.

В общем, Бертран навел на римлянина порядочно страха. Я не стал говорить, что, конечно, Джованни не будет в случае чего никого пытать, а просто тихо зарежет, так как не хотел испортить впечатление