Приключения рыцаря из Милана - Виталий Васильевич Кулак

Я отрицательно помотал головой:

– Нет, бумаги вы не получите. Ни за какую сумму.

– Семьсот флоринов. Это последняя цена, которую я могу вам предложить, предупреждаю вас.

– Нет, синьор. Бумаги не продаются. Они станут гарантией моей безопасности. Гарантией безопасности меня и моих друзей. Вы понимаете?

Флорентиец принялся вновь уговаривать меня продать ему бумаги Марио Фальеро. Он приводил самые разные доводы, но я был непреклонен. Меня молчаливо поддерживал Бертран, скептически улыбавшийся на заманчивые предложения Косталаччи. Когда разговор пошел по второму кругу, я сказал:

– Синьор Косталаччи, давайте на этом закончим. Вы знаете мои условия. Документы будут находиться в надежном месте, где вам их никогда не найти. В случае же моей смерти их передадут лично в руки Роберту Анжуйскому. Поэтому в ваших интересах, чтобы я жил долго и счастливо. Пока со мной или с Бертраном ничего не произойдет – бумаги никто не увидит. Всего хорошего, синьор. Мы едем в Неаполь.

Я встал из-за стола. За мной поднялся и Бертран. Он был вполне доволен состоявшимся разговором, так что вежливо попрощался с флорентийцем.

– Вы очень рассердили моего друга, – обратился к нему маркиз. – Обычно он не такое грубый, каким был сейчас. Но его можно понять. Послушайтесь моего совета, синьор. Оставьте его в покое. Иначе он может причинить вам много неприятностей, вам и вашим друзьям. Лучше забудьте о нем, об этом деле. Вашим друзьям теперь не следует опасаться шантажа Марио Фальеро, а Франческо просто нужен покой. Давайте забудем о существовании друг друга.

* * *

В тот же день, наняв карету, мы выехали по Аппиевой дороге в Неаполь. Никколо Косталаччи согласился с нашими доводами, заявив, что дело, ради которого он меня нанял, закончено. Он умолял бережно относиться с бумагами, а лучше всего сжечь их. Я обещал подумать над этим, после чего он передал мне остальные деньги, обещанные за поездку в Венецию.

– Синьор Франческо, – обратился напоследок он ко мне. – Неаполь большой город. Давайте постараемся не встречаться друг с другом. Но предупреждаю вас, эти бумаги не должны больше нигде фигурировать. Вы будете их хранителем. Вы будете нести за них ответственность. Не передо мной, нет. Есть куда более могущественные люди, чем я. Пока эти бумаги в безопасности – в безопасности и ваша жизнь. Запомните это хорошенько. Прощайте.

Когда флорентинец ушел, я спросил Бертрана:

– Ты думаешь, эта история закончилась? Они забудут о моем существовании?

Маркиз почти сразу же ответил:

– Теперь тебе нужно быть очень осторожным. Присматривать за тобой будут в любом случае. К этому ты должен быть готовым. Но разве жизнь каждого из нас не состоит из тревог и опасностей? Как говорил Луций Сенека: «Calamitas virtutis occasio».64 Так что для тебя ничего особенно не изменится, как я полагаю.

Аппиева дорога, по которой мы возвращались в Неаполь, была всё такой же древней и величественной. Мы проезжали мимо древнеримских монументальных гробниц, разрушенных старинных вилл, памятников, катакомб. По этой дороге ещё сотни, а может быть и тысячи, лет будут ходить и ездить люди. Большинство из них не оставят после себя ничего такого же величественного и полезного, как эта Виа Аппия.

* * *

В Неаполь наша карета въехала под вечер. На этот раз поездка по Аппиевой дороге прошла без всяких приключений, чему я очень радовался. Я чувствовал прилив сил, радость, но и одновременно с этим почему-то грусть. Наверное, что-то подобное я испытаю, когда вернусь в своей родной Милан.

Мы расстались с Бертраном на пьяцце Сан Гаэтано. Пережитые вместе опасности сближают, это общеизвестно. Но в наших отношениях появилось нечто большее. Это трудно передать словами. Наверное, мы стали больше доверять друг другу.

– Спасибо тебе за помощь, Бертран. Надеюсь, у меня будет возможность оказать и тебе какую-нибудь услугу, – мы обнялись, и я пошел к дому синьорины Луизе Риолли.

Когда я подошел к дому синьорины Риолли, уже стемнело. Я громко постучал в дверь и сделал два шага назад, чтобы не столкнуться нос к носу с Луизой, Джакопо или со служанкой. Представляя, как обрадуется Луиза моему возращению, я улыбался.

Дверь наконец-то открылась: передо мной предстала Луиза. Её лицо было заплаканное и осунувшееся. Она выглядела гораздо старше своих лет. Мое сердце замерло от предчувствия какого-то несчастью.

– Что случилось, Луиза? – я взял ее руками за плечи.

Из глаз синьорины Риолли потекли слезы. Она не могла вымолвить ни одного слова.

– Да что же случилось?!

– Джакопо… – наконец-то выговорила она.

В моей груди похолодело. Неужели с Джакопо, сыном Луизы, случилось что-то ужасное?

– Что с ним? Он…умер? – я невольно сжал пальцы рук, которыми удерживал Луизу.

Она долго не могла опять ничего сказать, наконец-то закачала отрицательно головой.

– Жив, но сильно ранен.

Мне стало легче дышать. Ранен, но не убит. Значит, не всё ещё решено.

– Что с ним произошло? Кто его ранил? Что говорят врачи?

Оказалось, три дня назад Джакопо возвращался поздно вечером, а вернее ночью, домой после веселой пирушки с друзьями. Где-то в районе заброшенного монастыря францисканцев на него напали грабители. Они нанесли юноше несколько ударов дубинкой по голове. Только утром, когда начало рассветать и на улице появились первые прохожие, Джакопо нашли. Он был весь в крови и без сознания. Но на короткое время он всё же пришел в сознание и назвал свое имя. Его доставили домой.

Врач, которого вызвала Луиза, заявил, что у Джакопо сильное сотрясение мозга, к счастью, череп не проломлен, и что ему требуется тщательный уход. В таком случае, «возможно, юноша поправится». Врач приходит каждый день, но пока Джакопо не стало лучше.

Мы с Лизой, стараясь не шуметь, зашли в комнату Джакопо. Лицо парня заострилось, глаза закрыты. Казалось, он спит.

Я пробыл у кровати Джакопо минут тридцать, а затем пошел к себе в комнату. Ничем помочь юноше я не мог. Луиза же осталась возле своего сына, где она провела всю ночь…

Эпилог

Я лежал в своей постели, ворочаясь с боку на бок, и не мог уснуть. Джакопо находился на грани жизни и смерти. По словам Луизы, на него напали возле заброшенного монастыря францисканцев. Там же, где напали и на меня, когда я вышел из тюрьмы замка Кастель-дель-Ово.

Возможно, это были одни и те же грабители. Тогда, опьяненный воздухом свободы, я не стал добивать