Армия Римской империи в начале новой эры - Грэм Уэбстер

наместники и высокопоставленные чиновники, как гражданские, так и военные, способствовали широкому распространению римского образа жизни, и не потому, что они обязаны были это делать из чувства долга, но потому, что это было единственным приемлемым условием их правления. Они не могли понять людей, которые могли, но не хотели разделять их взгляды.

Со временем они оказались правы; воинственные варвары, испытавшие в прошлом унижение от своего поражения, теперь надели тогу и стали уважаемыми гражданами Рима. Понимание реального положения дел и чувство неизбежности перемен, типичное для римлян, привели к успешной ассимиляции иноземных народов в границах Империи. Но некоторые римские киники, к примеру Тацит, рассматривали происходивший процесс как порабощение: свободные люди были совращены внешними благами цивилизации. Как бы в ответ ему остановимся на тех делах, которыми занимался полководец и государственный деятель Гней Агрикола в Британии.

«Во время следующей зимы (78/79 г.) начали реализовываться новые планы. Разрозненные дикие племена, привыкшие к войне, следовало отучить от их укоренившихся обычаев и привести всех их к миру. Агрикола лично поощрял их и оказал помощь в строительстве храмов, форумов и частных домов, хвалил тех, кто быстро откликался на его призыв и наказывал ленивых. Желание получить почести действовало сильнее, нежели принуждение. Он устроил так, что сыны вождей начали обучаться свободным искусствам, и предпочитал бриттов, с их врожденными способностями, галлам, отличавшимся прилежанием. Нелюбовь к латинскому языку уступила место желанию говорить на нем и совершенствовать свои ораторские способности. Все привыкли к римскому платью, и повсюду можно было увидеть людей в тоге. В итоге постепенно они поддались пороку, пристрастились к роскошным пирам и времяпрепровождению в термах, и то, что считалось благами цивилизации, превратилось на деле в узы рабства».

Для Рима основным возможным образом жизни была городская жизнь, и наиболее замечательной стороной Империи было быстрое распространение по ее территории городских центров, которые за образец брали Рим. В основе плана города лежала сетка улиц, пересекавшихся под прямым углом. Центральной площадью города стал форум в окружении больших общественных зданий, храмов и терм. Удивительно, что такая организация городского пространства была успешно навязана племенам, которым она была абсолютно чужда. Для бриттов это стало настоящей революцией. Некоторые исследователи полагали, что это была полностью искусственная схема, которая рассыпалась в условиях серьезных экономических кризисов. Но такая точка зрения уже не имеет под собой веских оснований. Несмотря на все эти трудности, образ жизни в Британии полностью изменился на протяжении нескольких поколений. Но насколько глубоко он проник в нижние слои общества, это уже другой вопрос. Массы крестьян, прикрепленные к земле, могли быть сторонними свидетелями всего этого великолепия, и благородная изысканность новой цивилизации обернулась для них кнутом нового алчного землевладельца.

Благосостояние империи зиждилось на сельском хозяйстве и торговле, о которых имеется недостаточно свидетельств. В XX столетии социально-экономическую историю Римской империи изучали, в частности, известные ученые М.И. Ростовцев и Тенни Фрэнк. Источником жизненной силы империи была торговля, которая была в руках расчетливых и практичных коммерсантов Рима, использовавших великолепную сеть сухопутных дорог, речных и морских путей. Но такая деятельность была бы совершенно невозможна, если бы не Pax Romana, защитником которого выступала армия. Пока не было гражданских войн, а варваров твердо сдерживали на границах, самые разнообразные народы в Империи могли процветать под главенством Рима в новых и непривычных условиях жизни.

Основание колоний (coloniae) было одним из способов, с помощью которого надеялись распространить римские идеи на вновь завоеванных территориях. Это был действенный и практичный способ, который мог бы решить проблему демобилизации. Целью образования поселений ветеранов было превратить профессиональных солдат в почтенных граждан, не дать им возможности объединиться в банды разбойников и заняться грабежом. В некоторых случаях для поселений выбирались области, откуда выводились легионы; ветераны могли бы провести остаток жизни здесь в семейной обстановке, в привычных для них условиях. Когда была предпринята попытка переселить ветеранов в Италию, в Тарент и Антиум, чтобы таким образом остановить депопуляцию этих городов, большинство из них вернулись в свои провинции.

Колония имела определенные преимущества, она могла не только обеспечить стратегический резерв во вновь завоеванных областях на несколько лет вперед, но сыны ветеранов также вставали под знамена, и поэтому колонии были важными рекрутскими центрами. Образование образцового города было призвано дать пример местным жителям, но теория, как это часто бывает, не всегда реализовывалась на практике. О колонистах, которых Осторий Скапула поселил в Камулодунуме (Колчестер), уничижительно отозвался Тацит: «Они поступают так, словно им была предоставлена вся страна; выселяют местных жителей из их домов, сгоняют с принадлежавших им земель, они называют их „пленны-ми“ и „рабами“». Вряд ли эти ветераны могли стать образцовыми гражданами в своем образцовом городе, примером для всех бриттов. Но основным предметом ненависти и антиримских настроений стал большой храм, посвященный обожествленному Клавдию, который был arx aeternae dom-inationis (цитаделью вечной тирании).

Действительно, можно сомневаться в том, может ли служба в армии выполнять сама по себе цивилизационную функцию. Многие рекруты, набиравшиеся в солдаты, намеренно брались из населенных варварами приграничных областей; легионерам предоставлялось гражданство сразу же после зачисления в войско. Они служили почти всю свою жизнь на границе и редко когда имели возможность посещать большие города. Из молодых рекрутов воспитывали дисциплинированных солдат, принесших присягу верности императору. Они постепенно становились частью сложно устроенной организации и принимали правила личной гигиены, что отражалось в посещении бань. Традиционный взгляд на солдат, как на буйную и распущенную толпу, обычно может быть верен только во времена смуты, когда они предоставлены сами себе. В приграничных фортах и крепостях молодых варваров быстро обучали основам цивилизации, и они превращались в полноправных членов организованного сообщества. В социальной и религиозной сферах они оказывались под особенно сильным римским влиянием. Для молодых, честолюбивых и одаренных людей открывались новые возможности для улучшения своего социального положения. Если рассматривать армию как грубое, но эффективное средство, обеспечивающее прилив свежей крови в вены римской цивилизации, то в количественном отношении оно впечатляет – в среднем в год появлялось 5000 новых граждан. Если же прибавить к этому числу жен и близких родственников, то оно, возможно, удвоится и утроится за сотню лет. Армия могла добавить 3 млн граждан к их общему количеству.

В то время как все большее количество молодых людей с окраин Империи попадало под влияние Рима, становилось очевидным, что это не был односторонний процесс. Постоянный приток варваров в римскую армию имел своим закономерным следствием размывание римского образа жизни. Старые римские добродетели, такие всем понятные во времена ранней Империи, постепенно теряли свою