Наблюдая за Большой медведицей - Сергей Николаевич Зинченко

поражаясь тому, что он взял очень много лишнего. Лея попыталась в куче вещей найти Мишкину шапку, так как заметила, что он уже посинел от холода. Искала, искала, а шапки-то нет… Оказалось, что именно шапку Худогубкин и не взял. Роман заворчал, но Тощий заявил:

— А вы не говорили, что она может понадобиться!

— Имбицил, — буркнула Юля, забежавшая под тент, чтобы не промокнуть — она не смогла найти в рюкзаке дождевик.

Тощий обиделся, хоть и не расслышал, как именно назвала его Юля.

— Сама ты… децибел! — выдал Мишка и опустил голову, надулся. Роман, Эдкевич, Кира и Элина захихикали. Лея же вновь засветилась своей легкой улыбкой, естественные эмоции, которые испытывал и показывал промокший Худогубкин, казались ей невероятно милыми. Но на то, что Тощий мерз, она смотреть спокойно не могла. Девушка достала из своего рюкзака розовую шапку с белым помпоном и надела парню на голову. Тот поначалу отбрыкивался, но вмешалась Кира, и с силой натянула шапку Мишке на голову, добавив, что если он ее снимет, то она клеем эту шапку к его голове приклеит. Миша послушался, шапку надел, но спасибо Лее не сказал, лишь опять надул щёки.

— О тебе тут заботятся, заботятся, как в детском саду. А ты все, как ребенок капризничаешь — упрекнула Худогубкина Кира.

— Я не ребенок, — буркнул Тощий.

— А это что такое? Что за пакеты для мусора ты мне дала? — возмутилась Юля — та отдала ей свой запасной простенький дождевичок.

— Дождевик! — хмыкнула Кира.

— Даже тут решили сэкономить на мне! — Юля швырнула дождевик на землю. — Я не буду его надевать!

Руководитель закатил глаза.

Но тут ветер, словно назло Юле, совершил вираж и немного покружился вокруг девушки, забрызгав со всех сторон каплями дождя. Прошло всего несколько мгновений и Юля уже стояла в этом дождевике. Даже капюшон натянула.

Вскоре…

Тент, наконец, удалось закрепить между деревьями на веревках и колышках с двух сторон. Колышки вбил Роман в землю с большим усердием. Вбил и направился к Тощему, чтобы отчитать его за килограммы лишних вещей, которые тот взял с собой.

Эдкевич немедленно исчез, как только руководитель снял с него роль Самсона. Он очень хотел, пока остальные участники похода были заняты сбором вещей своего, так сказать, коллеги, забраться на ту самую рыжую скалу, которую в бессознательном состоянии покорил Тощий, и запечатлеть с помощью своего раритетного пленочного фотоаппарата мистические пейзажи золотой осени.

Невозмутимо и непоколебимо было только семейство Могильниковых. Оба стояли метрах в десяти от тента и размышляли о своем. Старший Могильников даже не стал брать в поход дождевик — стоял под дождем в плаще, в котором передвигался по лесу. На голове — фуражка, за спиной — брезентовый рюкзак с привязанной к нему палаткой. На плече — ружье. Смотришь со стороны — вылитый советский геолог, который отправился на поиски золотой жилы. Правда, отец его действительно был геологом, да и сын по стопам деда пошёл. На душе у Олега Уюковича было спокойно. Он чувствовал, что находится в нужное время и в нужном месте, каков бы ни был финал похода.

Сын же его, Дарьян Покровский, находился на своей волне. Стоял в своих любимых шортах, видимо, не мерз, в толстовке и накинутом сверху не застегнутом дождевике. Он даже кепку на голову не стал надевать — любил природу и все ее капризы. Сказал бы автор комедии, что голову от дождя он не укрыл потому, что чувствовал силу природы и тому подобное… Может быть он и хотел этого, но не в данный момент. А все потому, что минутой ранее Могильников попросил Дарьяна накинуть капюшон дождевика на голову. Но разве сам Дарьян Покровский может выполнить чью-то рекомендацию? А уж тем более человека, который его подстрелил, да потом еще и руку повредил! Как говорится, назло бабушке отморожу уши… Вот Дарьян и стоял, «отмораживал» свои уши. Самое интересное, что стоял он, как зеркальное отражение Могильникова, ровно на противоположной стороне лагеря, также полубоком и смотрел куда-то вдаль. Хотел закурить, но не стал сигареты под дождем портить. И так две пачки на весь поход остались — прогадал с количеством.

Роман долго не мог понять, зачем Тощий взял с собой столько вещей. Да и не только руководитель удивлялся. В рюкзаке были обнаружены: десять футболок, толстовка, свитер, рубашка, ветровка, два дождевика, два комплекта нательного белья, запасные штаны, по паре носков на каждый день, десять труселей. Огромная аптечка, в которой разве что лекарства от чумы не было. Немного картошки, пара кроссовок, причем одна была рваная — Тощий пояснил, что вез доносить, а потом выкинуть. Были две полуторалитровых бутылки с водой, литровый термос с чаем, про который Тощий забыл, нарезанные еще дома бутерброды с колбасой и сыром, которые, естественно испортились. Был еще и подгнивший огурец, завернутый в пакет. Болотные сапоги, горнолыжная крутка — взял, вдруг будет холодно. Ну и, конечно же — череп. И это еще не полный список. Автор комедии замучается его перечислять. Улыбку у членов группы вызвали два кирпича, завернутые в полотенце. Да, да, два обычных кирпича! У Тощего самого глаза на лоб полезли от удивления…

— Я так понимаю, им ты тоже в походе применение хотел найти? — спросила Кира.

— Так вот почему они весь вечер смеялись! — осенило Тощего. — Дядя попросил коллег с работы, какую-то девушку и лейтенанта Пьянковски, помочь мне рюкзак с вечера упаковать. Так это они мне кирпичи на дню рюкзака и положили…

— Тощий, я думаю, он не только из-за кирпичей тяжелый, ты половину рюкзака ненужными вещами набил. Полено-то тебе зачем?! — рявкнул руководитель и все посмотрели на Мишку.

— Лейтенант сказал, что дрова полагается про запас с собой брать. Вот я и спилил березу ночью под окнами…

Все переглянулись, пытаясь с трудом сдержать смех…

— Молоток, гвозди, скотч, — перечислял Валенов, — допустим, скотч — великое изобретение человечества, которое может склеить все, что угодно и что неугодно тоже, но молоток…

— Но гвозди, — добавила Кира.

Тощий покраснел.

— А это что? — обратил внимание руководитель на спальный мешок.

— Спальник, — как-то, стесняясь, выдавил Тощий.

— Я вижу, что спальный мешок, но… это ватный спальник времен СССР, если только не Великой Отечественной, и весит он тонну, наверно.

— Это мой, — ударило громом от Могильникова, — он забыл свой спальник и я дал ему свой. Мне пока спать не холодно, тем более лапника под палатку послал, — Могильников отвернулся от туристов, и добавил чуть тише, — после того, как три дня зимой в тайге блуждал, мне уже