Если ты сможешь договориться с Богом. Итальянский бестселлер об искусстве убеждения и управления реальностью - Паоло Борзакьелло

неверный шаг. Пусть в прошлый раз она ничем себя не выдала, но даже если врать самому себе, мозг рано или поздно взбунтуется и тело, накопив стресс, начнет это демонстрировать. Особенно если правильно нагнетать обстановку и задавать нужные вопросы. Как раз этим я и собирался заняться.

– Скажите еще раз, с каким именно решением я должен вам помочь?

– Я не знаю, стоит ли мне уничтожить человеческий род, – выдала моя клиентка, задумчиво затянувшись сигаретой. – И раз уж вы его выдающийся представитель, я решила спросить совета у вас. При этом прошу проявить профессионализм и беспристрастность. – Она сощурилась, пронизывающе глядя на меня. – И никаких манипуляций. Я их все равно замечу. Просто помогите мне порассуждать, взвесить все за и против. Решение все-таки не пустяковое.

По ее речи стало понятно, что она человек с так называемой внутренней референцией. То есть для принятия решения она искала опоры внутри себя. Значит, я должен был не высказывать собственное мнение, а помогать ей рассуждать. Мне стоило постоянно обращаться к ее внутреннему «я» и строго избегать отсылок к внешним источникам. Имела значение лишь она и ее мысли.

Еще я установил паттерн ее мотивации – это «движение от» проблемы, требующей решения. Эльза могла бы сказать, что не уверена, спасать или нет планету. Но она начала с критической точки – с уничтожения. Причем, произнеся слово «уничтожить», она слегка качнулась вперед, буквально на миллиметр, а значит, эта идея – угроза – Эльзе нравилась.

– Вы подразумеваете нечто вроде всемирного потопа и Ноева ковчега? – уточнил я, глотнув кофе.

Странное дело, но зимний холод теперь отступил совсем. Раньше я не замечал, чтобы завтраки меня настолько согревали. Такое ощущение, что я попал в теплый пузырь с ванильным пудингом.

Моя клиентка приподняла брови.

– Неужели профессионал вашего калибра, к тому же атеист, верит в эти глупости с потопом? Полная чушь! Никакого наводнения, никакого ковчега, никакого Ноя. Бог знает, что пил тот, кто о них написал.

И она хрипловато рассмеялась.

– Вообще-то я знаю, но оставим эту тему. Истребления были, но никакого потопа. Как вообще, по-вашему, эти несколько оставшихся в живых созданий смогли бы заново заселить целую планету? Это похоже на паршивый ситком[3], где главный герой берет немного глины и лепит персонажей, потом огонь с серой сходят с небес, чтобы наказать целый город плохишей, а еще есть тип, перед которым расступаются воды, ну и так далее. Вам, людям, обязательно помещать всё в пространстве и времени, но это лишь демонстрирует ограниченность вашего понимания. Потому что нет пространства и времени. Есть всё, везде, всегда.

Понятно, она решила поставить меня в затруднительное положение.

– Хорошо, тогда объясните, что вы на самом деле имеете в виду, чтобы я не ошибался.

– Под истреблением я понимаю исчезновение людей с лица земли. – Эльза небрежно махнула рукой. – Как именно их уничтожить, пока не выбрала. Займусь этим, если приму такое решение. Но сначала следует хорошенько все обдумать, потому что я хочу действовать во благо: вырезать гнойник и сохранить все ценное, что есть на Земле. В конце концов, это очень милое местечко.

– Хорошо, вашу проблему я понял, но что именно вы хотите от меня?

– Вы должны помочь мне понять, что уничтожение человечества – правильный выбор, – припечатала Эльза. – И ешьте свой бутерброд – зря, что ли, я его вам принесла?

Я впился зубами в хрустящий, еще теплый хлеб и принялся безмятежно жевать, будто не услышал только что вселенскую чушь. Если она заметит мое недоверие, то может закрыться, а я был намерен отработать полученные деньги в лучшем виде. Даже с такой специфической клиенткой.

– В таком случае, Эльза, у меня к вам два вопроса.

Первый: каким образом, по вашему мнению, я могу сохранять беспристрастность, когда сам принадлежу к человеческому роду и, следовательно, нахожусь под угрозой истребления? К тому же у меня есть дочь. Разве я могу удержаться и не использовать ситуацию в свою пользу?

Второй вопрос: когда вы говорите, что хотите уничтожить человечество, вы имеете в виду до последнего человека? Всех-всех? Это же большое число, вы понимаете?

Эльза докурила сигарету с задумчивым видом.

– Я об этом размышляла. Если я решу истребить людей, сделаю это уже после того, как вы, ваша дочь и ваши внуки окончат свои дни. Человеческий век, с моей точки зрения, всего лишь пара секунд. Я могу подождать, не переживайте. А что касается второго вопроса: да, я собираюсь уничтожить всех.

– Подозреваю, у вас есть на то причины, – заметил я.

Это отличный способ поддержать собеседника и не попасть в тошнотворную ловушку «Я тебя понимаю» – фразы, от которой больше неприятностей, чем пользы.

Иногда мы ведем себя как последние сукины дети, говоря «Я тебя понимаю», когда на самом деле не понимаем, или «Мне жаль», когда в действительности мы от ситуации выигрываем, или «Я бы на твоем месте…», как будто вообще возможно влезть в чью-то шкуру.

– Да, причины у меня веские, – Эльза произнесла это, заметно понизив голос, но я услышал ее даже более четко, чем прежде. Фоновый шум рынка словно затих, и мы двое погрузились в некий вакуум, где голос моей клиентки обрел особую силу. Наверное, я просто сильно сконцентрировался на ней. По крайней мере, думать так было проще.

– Вы поделитесь ими со мной? Мне хорошо бы получить больше информации, чтобы суметь вам помочь.

Эльза хрипловато рассмеялась.

– Вы серьезно хотите знать мотивы, по которым я решила истребить человеческий род?

– Конечно!

– Леонард, если уж они вас так интересуют, то оглянитесь вокруг или включите телевизор, проведите полчаса в очереди в парикмахерской, полистайте журналы, послушайте разговоры людей, в конце концов. Вы давно обращали внимание на мир вокруг себя? Не хочу драматизировать, но бо́льшая часть жизни так называемого «цивилизованного» народа проходит в поедании гадостей, отупляющем просмотре телевизора и жалобах на то, как все паршиво. Остальная часть человечества страдает от голода, потому что горстка преступников решила, кто и чем должен питаться, когда и от чего болеть. Вы не замечаете парадокса, Леонард? Половина мира умирает от того, что нечего есть, а вторая половина умирает от того, что ест слишком много. И я могу продолжать часами приводить примеры того, как омерзительно большинство из вас тратит жизнь, которую я вам любезно предоставила. Все время торчите в соцсетях, размещаете фото своей еды или делаете селфи, сложив губы уточкой. Вместо развития вы на огромной скорости движетесь к одичанию, и у меня просто нет слов.

Пока