Девушка из другой эпохи - Фелиция Кингсли

– Я не заслуживаю такой чести.

– Это я решаю, кто чего заслуживает или нет, – перебивает меня он. – Сэр Нокс, встаньте передо мной, – велит регент.

Рид поправляет галстук, застегивает сюртук и выполняет приказ.

Регент встает и подходит к нему:

– Властью, данной мне Господом, я назначаю вас, сэр Ридлан Нокс, за заслуги, которые вы оказали славному королевству Англии, сохранив его целостность, герцогом Кендалом.

Все присутствующие замирают, потеряв дар речи, и в зале раздаются только пораженные вздохи.

Принц Леопольд – тот, который новобрачный супруг дочери регента, а не конь с дерби в Эпсоме, – должен был стать герцогом Кендалом после свадьбы, но этого не произошло.

Если у кого-то и оставались хотя бы малейшие сомнения в том, что Рид – внебрачный сын регента, этот титул является неофициальным подтверждением всем слухам.

И убирает любые препятствия для нашего брака, включая долгую помолвку.

– Все то, что я сделал, было бы невозможно без помощи леди Ребекки, – отвечает Рид, не поднимая головы.

– Верно. Леди Ребекка, – зовет меня регент. – Преклоните колени.

Я?! При чем тут я?

Мои колебания замечают тетушка и леди Сефтон, которые встревоженно делают мне знаки глазами, веля подчиниться.

– За вашу доблесть и настойчивость, а также за изысканную проницательность, я назначаю вас, Ребекку Шеридан, графиней де Грей, suo jure, и титул этот сохранится за вами и вашими наследниками.

Suo jure тоже вызывает шепотки в зале. Это означает, что титул останется моим вне зависимости от брака и кровного родства и что я передам его своим наследникам.

– Это для меня большая честь, – отвечаю я, склоняясь в еще более глубоком реверансе.

– Отлично, – хлопает в ладоши регент. – Думаю, пришло время для танцев. Честь открытия бала предоставляю герцогу Кендалу и графине де Грей.

После поимки Максима и благодаря поддержке регента мы с Ридом, получив новые титулы, из двух обитателей разных миров, чьи пути не могли пересечься даже по ошибке, превратились в звездную пару, как семья Обама или Бекхэмов. Или Рианна и A$AP Rocky.

Если до этого вечера наша свадьба обернулась бы скандалом, то теперь скандал произойдет, если мы не поженимся.

Домой мы едем, уставшие от вечера и танцев, и только тетя Кальпурния выглядит бодрой и свежей и уже вовсю планирует свадьбу.

– С учетом последних событий, мы даже запаздываем. Завтра выберем дату и составим список гостей, чтобы каллиграф подготовил приглашения за неделю, – говорит она дяде Элджернону, который дремлет, полуприкрыв глаза. – И я напишу миссис Триод, чтобы она зарезервировала для нас ателье в пятницу на весь день. Ее удар хватит, когда она узнает, что наряды для церемонии нужно будет сшить меньше чем за месяц!

– Удар хватит и меня, когда она пришлет счет, – замечает Арчи.

Когда все входят в дом, я останавливаюсь на пороге.

– Что такое, ты не заходишь? – спрашивает кузен.

– Я иду к Риду, – отвечаю я.

Он закатывает глаза.

– Не можете сдержаться, да? – сквозь зубы шепчет он. – Вы и так поженитесь к концу лета, у вас будет полно времени на… общение.

– Арчи, я не спрашиваю разрешения, а ставлю тебя в известность. Я все равно пойду к нему, согласишься ты или нет.

– Я знаю, что мое согласие для тебя ничего не стоит, так что даже пытаться не стану. – Он берет меня за руку, качая головой, смирившись: – Я рад, что ты можешь получить то, что хочешь. И я тоже выбираю счастье для себя. Я никогда не женюсь, не стану делать вид ради соблюдения приличий, лишь бы произвести на свет наследника. Пусть с титулом будет то, что будет. Я понял, что то, чего я ждал от тебя, себе бы я не пожелал.

– Мне очень жаль Беннета, хотелось бы, чтобы все случилось иначе.

– В моем сердце он всегда будет жив. – Арчи крепко обнимет меня. – Иди к Риду. Я скажу маме, что ты очень устала после бала, чтобы тебя не беспокоили.

74

– Графиня, – приветствует меня Рид, едва завидев на пороге дома.

– Герцог.

– То, что тебе удалось сбежать из-под надзора тети, делает тебя злодеем в этой истории, – ликует он, развязывая галстук. – А ведь это я должен был посягать на твое целомудрие до свадьбы. Возможно, в свете последних событий, мне стоит проявить хотя бы толику преданности твоей семье и вернуть тебя под их опеку.

– Оставь меня сегодня у себя, Рид, – прошу я, снимая платье, которое падает на пол. – На всю ночь.

– Или же… к дьяволу добропорядочность и целомудрие! – Он подхватывает меня на руки и несет вверх по лестнице, в свою спальню.

– Тебя так легко уговорить, – улыбаюсь я.

– Это только тебе всегда удается меня уговорить.

Эти дни вынужденной социальной дистанции разжигают огонь сильнее, чем ветер в углях, и нас поглощает пламя.

Руки быстро избавляются от остатков одежды, губы касаются каждого сантиметра кожи, до которого могут дотянуться.

– Я бы хотел найти способ избавиться от этого одержимого желания. Ты стала моим уязвимым местом. – Он берет мою руку и подносит к своей груди. – Я бы позволил тебе сделать со мной что угодно, даже причинить боль.

– Повезло, что сердца у тебя нет.

– У меня и правда его больше нет. – Его поцелуй легкий, но чувственный. – Теперь оно в твоих руках.

– Рид, – шепчу я. – Мне надо кое-что тебе сказать.

– Почему мне кажется, что мне это не понравится?

– Завтра утром я вернусь домой.

– Как и каждое утро. – Он хмурится. – Что изменилось?

Я делаю глубокий вдох, надеясь, что кислород придаст мне необходимой смелости.

– Домой, в будущее.

75

Я жду реакции Рида, но ничего не происходит. Он внимательно смотрит на меня, обхватив мое лицо ладонями.

– Я знал. Увидел в твоих глазах, когда ты вошла. – Он прижимается своим лбом к моему и тяжело вздыхает. – Но надеялся, что ты все же этого не скажешь.

– Эта мысль пришла ко мне с запозданием, после той ночи, которую мы провели в гостинице. Я тогда сказала, что выбрала бы тебя, но ты ответил, что в моей жизни в будущем не было ничего ценного и несложно быть лучше, чем ничего. А сегодня вечером я поняла, что, если останусь в тысяча восемьсот шестнадцатом году, это будет означать, что я снова прячусь в знакомом мне прошлом, которое я изучала и где мне в целом известны все события. В будущем у меня нет ничего, это правда, и, возможно, самое смелое,