Приговоренный жених - Александр Евгениевич Владыкин

Кстати, никогда этот индийский трактат о любви не читал. Все сам, все своим умом, методом, так сказать, проб и ошибок. Первых было очень много, вторых почти не было. Чувствую я прекрасный пол. Как будто знаю в каждый момент близости, что именно сейчас моей партнерше больше всего понравится. Может, мне тут курсы для мужчин открыть? А что? Буду этим, как его, секс-коучем. Глядишь, и вклад в развитие общества в правильном направлении внесу, и дамы мне памятник поставят. Еще при жизни.

Но нет. Не получится из этого ничего. Тут ведь проблема не в знании или незнании разных техник. Тут все глубже. Это психология уже. Если мужчина считает, что главное, чтобы он сам получил удовольствие, а о своей партнерше позаботиться не считает нужным, то он даже не поймет, чему ему учиться надо. А ведь настоящее удовольствие не в том заключается, чтобы, как бобик, запрыгнуть на самку и сделать свое дело. Истинный кайф для мужчины, если он, конечно, настоящий мужчина, состоит в том, чтобы довести женщину до вершины блаженства, когда она уже вся дрожит и почти теряет сознание. А там уже можно и о себе подумать. И здесь, как я догадываюсь, такой подход к процессу отсутствует как класс.

Но начал, чтобы не спугнуть, осторожно. Раздевание, ласки, миссионерская с небольшими изысками вроде смены темпа, глубины, поцелуями грудок и моей любимой ложбинки возле шеи. Нравится! Э, нет, дорогая, вот к этому шнурочку мы тянуться не будем. Ложись-ка ты с этой стороны, подальше от звонка, отдохни, а я пока тебя гладить и целовать продолжу. Готова? И я тоже. Давай я тебя на животик переверну. Не надо упираться. Тебе понравится. Вот так. На коленочки тебя подниму. Что ты так на меня смотришь? Тебе эта поза кажется оскорбительной? Да что ты? Сейчас я тебе докажу, что это приятно. Не даром все наши братья меньшие только ею и пользуются. Видишь, а ты сомневалась! А теперь давай я тебя положу на животик, но вот сюда вот эту подушечку подложу. Ага. Ты права, это, вообще, обалденно. Да не жуй ты простыню! Не сдерживай себя — хочешь постонать, так мне это только приятно. Отдай, говорю, простыню! Что слуги подумают, если утром обнаружат погрызенное белье! Давай я лучше тебя поцелую. Вот здесь, и вот здесь, и здесь тоже. Молодец, ты уже почти научилась нормально целоваться. Перекур? В смысле пауза? Вот, сделай глоточек вина. Хм… Целый бокал вылакала? Ну, почему бы и нет. А теперь опять на спинку. И вот эту ножку сюда, повыше. Нет, на голову мне ее класть не надо. У меня плечи широкие, пользуйся ими.

Уфф… Три часа, если не больше. Часов, повторюсь, здесь нет, но если и ошибаюсь, то только в меньшую сторону. Но дело сделал. Отключилась моя благоверная. Спит. Даже сопит. Голову мне на плечо положила, а одну ногу, совсем как это делали девушки в моем мире, забросила мне на живот. Лепота и ностальгия! Отключился и сам.

Утром проснулся резко и неприятно. От не по-женски сильного удара ногой в пятую точку и полета на пол. Обернулся. С кровати на меня смотрели глаза злой кошки. Мне даже показалось, что зрачки вертикальными у девушки стали.

— Пошел вон! — прошипела и, конечно, дернула за свой любимый шнурок звонка.

И вот это награда за незабываемую ночь? Служанка, подобие халата, охапка вещей в руках, коридор, мои покои.

— Не делайте так больше, ваша светлость, — почему-то в первый раз решила заговорить со мной служанка. — Это неприлично.

— Что неприлично? — удивился я.

— Оставаться на ночь в спальне жены, — пояснила та, глядя на меня, как на… В общем, так, как на меня тут обычно все и смотрят. — Только нищие спят с женами в одной постели.

Ах, вот оно что. То есть аристократам полагается заходить к своим вторым половинкам этак минут на пятнадцать, а потом возвращаться к себе. Потому как мы богатые, мы можем себе это позволить.

Впрочем, чуть позже узнал, что дело не только в возможности позволить себе отдельные спальни. Это меня уже после завтрака архиепископ Гилберт просветил. Поймал на прогулке и долго выговаривал, что интимные отношения мужа с женой должны иметь одну единственную цель — зачатие ребенка, а отнюдь не получение телесных удовольствий. Я кивал. А что еще скажешь? Удовлетворившись моими кивками, архиепископ с чувством исполненного пастырского долга меня отпустил.

И откуда только он узнал, что было ночью в спальне жены? Кто-то подслушал, доложил. Не иначе, как все та же служанка. Мда. Надо будет запомнить. Но главное — эту ночь я пережил без посягательств на мою верность ее светлости герцогине. А дальше будем решать проблемы по мере их поступления.

Тем более, что вскоре произошло событие, которое я могу смело считать своим важным достижением.

Изабелла, хотя с утра повела себя, мягко говоря, не слишком вежливо, потом удивила меня до глубины души. Увидев, как меня насилует архиепископ, после его ухода подошла ко мне, взяла под руку и под взглядами многочисленных придворных и аристократов оказала мне честь продефилировать со мной по главной аллее парка. Что она хотела этим показать, я до конца не понял. То ли таким образом извинилась за утро, то ли, что скорее, решила продемонстрировать всем окружающим, что я, как и моя корона, теперь ее безраздельная собственность, на которую никому посягать не стоит.

В любом случае, хорошо получилось. Кажется, мои ночные усилия привели к важной дипломатической победе, на которую я даже не рассчитывал.

Глава 8

Дипломатия убеждения

Следующим номером моей программы был дядюшка Родрик. Накануне он ко мне подойти не смог или не захотел. Зато сегодня попался.

Увидев его со спины, я в два широких шага догнал моего родственничка и, положив ему свою руку на плечо, от чего он едва не присел, сказал:

— Поговорим, дядюшка? У меня есть еще несколько важных вопросов. Но сначала я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Мы с тобой в одной лодке. Если меня раскроют, то мне, конечно, каюк, но и ты в стороне не останешься. Это первое. Второе. Как я понимаю, ты все это затеял, чтобы защитить Юм и сохранить его независимость? Так вот это и в моих интересах. Не поверишь, но всю