Паук Эванбайринг - Лана Александровна Ременцова

«Он всё равно никогда меня не отпустит. Где сейчас брат, неизвестно. И удастся ли нам ещё когда–то сбежать, тоже неизвестно. Возможно, стать его женой, это не самый худший вариант моей судьбы?»

– А твои паучихи?

– Их сожгут, как только начнутся приготовления к нашей свадьбе.

– Я не буду сосать твой член. – Еле выдавила из себя и снова закашлялась.

Вот тут Эванбайринг рассмеялся.

– Невинная лиска. Я решил, что ни к чему не буду тебя больше принуждать. Всему своё время. Подумай. Твоя жизнь в корне изменится. Ты будешь жить в роскоши. Любима мною и уважаема всеми в моём замке и за его пределами. Единственное требование – полная покорность во всём. – Он мягко стянул покрывало с неё до талии. Девушка была под ним обнажённой. Паук ожидал, что она начнёт натягивать его обратно, но этого не случилось. Он уставился на её грудь с тёмно–розовыми сосками. Член сразу окреп, а рука потянулась к одной из них и, взяв как в чашу, чуть сдавила. Большой палец нежно потёр сосок, который сразу откликнулся затвердением. Его глаза снова встретились с её.

– Почему ты сейчас не сопротивляешься? – неподдельно удивился.

– Потому что она вся переломанная и кости ещё полностью не срослись. Ей нужны ещё сутки. – За спиной раздался скрипучий голос колдуна с лёгкой насмешкой. А ты всё не можешь держать член в штанах при виде её наготы.

Эванбайринг одёрнул руку.

– Прости, я не знал. – Эта фраза предназначалась только ей. На грубости колдуна ему было плевать. Он недолюбливал его с вечными нравоучениями, но в их мирах колдуны ценились на вес золота, приходилось смиряться.

Глаза Крис так расширились от его извинения, что она даже немного приоткрыла рот. «Он сказал – прости! Это невозможно. Гордый самоуверенный паук и такая нежность. Я хочу продолжать его ненавидеть. Но… Крис, приди в себя это развратный и похотливый монстр».

– Я приду за ответом завтра. – Буркнул и вышел, даже не удосужив колдуна ответом.

Прошёл в комнаты паучих. Те как обычно подскочили, увиваясь вокруг. От них пахло свежим мхом. Вар заставлял их намываться каждый день и натираться молодым мхом для приятного аромата.

Паук разделся и встал посередине со стоящим, как колом, членом.

– Кого вы желаете, повелитель?

– Плевать, сосите поочерёдно, а то у меня сейчас яйца разорвутся. Кому повезёт сегодня, и кончу ей в рот, та получит целую землеройку. Их у нас осталось ничтожно мало, и скоро будет голод до поры, до времени.

Паучихи бросились к нему, оттягивая друг друга за волосы. Он безразлично наблюдал за ними. Ему действительно было наплевать, кто из них избавит его от такого болезненного стояка. Лиса сама не зная того, довела паука уже до того, что он решил жениться на ней. Нет, это была не только похоть по отношению к ней, а истинное восхищение чистотой и целомудренностью, которые встретил впервые в своей жизни. «И что что она безродная, зато чистая как слеза. Смелое дитя». – Носилось в голове, пока паучихи корпели над ним.

Они поочерёдно яростно засасывали член. А он видел перед собой только маленький рот Крис. Это её язычок его сейчас ласкает. Её ротик сосёт вздыбленный член. Её руки сжимают его напряжённые яйца. Бурное семяизвержение залило рот одной и паучих, стекая по пухлым губам на грудь.

– Крис… – прошептал.

– Повелитель! Это не она, а я сняла ваше половое напряжение. А моё имя – Мака. Причём тут эта рыжая девка?

Эванбайринг взял её за подбородок и сдавил. Его глаза полыхали.

– Ты заслужила ужин. – Поскрипел и так, и не одеваясь, вышел из гарема.

Вар бегом подал роскошный мужской халат, расшитый понизу мелким обсидианом.

– Повелитель…

Паук надел.

– Проверь воду в бане. И сходи к Зорбагану, передай, чтобы он со своими воинами подготовил сухой мох под столбом казни на главной площади. В голове Вара проскочило: «Повелитель всё–таки собирается казнить лису? А зачем же тогда её надо было исцелять? Но ему виднее, наверное, чтобы она сильнее чувствовала унижение и боль. Поганая рыжая бестия».

– А ты займись вызовом самых лучших портних из деревни. Пусть займутся свадебным платьем. Вырез спереди такой, чтобы грудь была видна до сосков, а сзади доходил до копчика. Расшить золотом и обсидианом. Длинную фату, чтобы прикрепили к диадеме с чёрным обсидианом. Возьмёшь в моей сокровищнице. Нижнего белья не надо. Не выдержу его снимать, порву и напугаю её ещё сильнее.

Вар побледнел.

– Повелитель! Золотом? На ком вы женитесь? Золото же используется в нашем мире только для особ благородных кровей. Его же очень мало.

– Это мой приказ! И тебя он не касается.

Руки управляющего гаремом затряслись. Он знал, что после того как невесту все увидят в таком платье к ней надо относиться как к королеве. И любой промах может лишить жизни.

– А… мерки с кого снимать? – голос дрожал.

– С лисы. – Бросил Эванбайринг и ушёл.

Вар так и остался стоять посередине коридора с широко раскрытым ртом.

«С лисы! С этой… О, простите, повелитель меня даже за такие мысли. Впредь буду почтительно относиться к вашей невесте».

Сегодня путь повелителя лежал в долину в поисках оставшихся землероек.

Во дворе увидел Зорбагана, бьющегося на мечах с его правой рукой Корилием, таким же могучим пауком, только ещё совсем юным.

– Зорбаган, собери лучших воинов и сетки с мелким плетением. Ползём в долину. Надо собрать всех землероек и выдавать семьям по одной в сутки. И объяви чрезвычайное положение, чтобы никто не посмел сожрать хоть одну лишнюю, ещё где–то пойманную.

– Сию минуту, повелитель. – Тот склонил голову и понёсся исполнять приказ.

Вскоре пятеро пауков выступили в мховую долину.

Сутки ловили землероек, не покладая рук и мохнатых лап. Никто не съел ни одной, хотя слюной, будто захлёбывались. Эванбайринг ловлей пропитания отвлекался от мыслей от юной лисы. Ему безумно хотелось засадить ей по самые не хочу, но понимал, что не хочет спугнуть её. «Лиска, ты сама ляжешь под меня, а придёт время, и откроешь ротик в желании приласкать». Член, как всегда, окреп и ему каждый шаг давался с трудом. Его возбуждённое состояние стало сильно заметно в узких штанах, и он решил пойти к озеру, манящее холодной водой.

– Привал. Я хочу искупаться.

Верный Зорбаган всё заметил и крикнул остальным о передышке.

Эванбайринг плавал, как торпеда, пытаясь успокоиться, но когда вышел член ещё не полностью обмяк.

Зорбаган находился близко, и его