В этот раз по-настоящему - Энн Лян

А затем немая пауза. После чего…

– Какого черта, – произносит Кэз со скорее озадаченным, чем грозным видом. Он отдергивает руку и вновь опускает ее, но я успеваю заметить красный след на коже. – Зачем ты меня ударила?

– П-прости, – лепечу я, ощущая, как все мое лицо горит, а пальцы все еще покалывает от его прикосновения. – Я… не знаю. Просто я не ожидала.

– Что твой парень возьмет тебя за руку? – спрашивает он в полном недоумении.

– Да. В смысле нет. Э-э-э… – Я отворачиваюсь и тяжело вздыхаю, проклиная себя не только за эту дурацкую ситуацию, но и за то, что теперь мне придется сделать одно мучительное, неловкое признание. Вряд ли кто-то может нас услышать, но все равно говорю тихо. – Вообще-то, я… эм-м… не держалась за руки с парнем раньше.

– Стой. – Шаги Кэза замедляются. – Ни разу?

Кажется, это уже почти хамство, но поскольку мне все еще стыдно за тот удар, я киваю и говорю:

– Угу. Я никогда ни с кем не встречалась, так что…

Слова повисают в раскаленном воздухе между нами. Мы стоим на школьном стадионе, на поле для крикета – повсюду темный асфальт и яркая, искусственная трава. К счастью, места здесь полно, так что никто не слышит наш разговор и тем более Кэза, который несколько раз удивленно повторяет:

– Ты никогда ни с кем не встречалась. Вообще.

– Нет, – бурчу я, ускоряя шаг, будто у меня получится обогнать свой собственный стыд. В смысле, не то чтобы я стыжусь того факта, что к моим годам у меня практически не было отношений. Просто… Кэз Сонг – последний, кому бы я хотела в этом признаться. Кэз Сонг, объект всеобщего обожания, обладатель всего, что только можно пожелать. Человек, которому не отказывают и которого не бросают, который не испытывает одиночества. Судя по статьям в Сети, у него уже было как минимум три девушки – исключительно модели или роскошные напарницы по съемкам.

– Хм. – Это вся его реакция, ни слова больше.

Я чувствую, как он изучает меня, словно пытается что-то разгадать. Лицо начинает гореть, и дело не в палящем солнце.

После паузы он продолжает:

– Тогда… Как же ты смогла написать все эти вещи о влюбленности?

Ура, хотя бы один простой вопрос.

– Элементарно, – говорю я ему и радуюсь, что мой голос звучит уверенно. – Это же просто сентиментальные шаблонные фразочки. Я сочинила их только ради того, чтобы выполнить задание.

Кэз больше не задает вопросов и не делает новых попыток взять меня за руку, пока мы идем к нашему классу. Хорошо. Я говорю себе, что это хорошо. Прекрасно. Уж лучше так, чем если бы он решил, что я втайне надеюсь на отношения, как это бывает в глупых дорамах, или что переживаю из-за своего одиночества.

Это не значит, что я не верю в любовь. Я знаю, что она существует. Мои родители познакомились в старшей школе, Ма была старостой класса, а Ба – тихим и скромным парнем, который приходил в школу в мятых рубашках и всегда на пару дней задерживал домашние работы. После того, как их посадили за одну парту, они начали обмениваться под столом записками. Записки переросли в совместные обеды, затем – в настоящие свидания, а потом и вовсе в долгие, серьезные отношения. В итоге Ма и Ба поступили в университеты на противоположных концах страны, где изучали совершенно разные вещи, но расстояние не стало помехой.

И теперь, спустя годы, когда люди их возраста разочаровываются в браке и разводятся, мои родители все так же сильно любят друг друга. Они не всегда помнят о собственной годовщине и нечасто ходят на свидания в шикарные рестораны, но однажды Ма провела четыре часа в очереди под дождем лишь потому, что хотела купить жареные каштаны с папиным любимым вкусом, а Ба не пропустил ни одного из маминых деловых ужинов, хоть и ненавидит подобные мероприятия.

Короче говоря, в любовь я верю. Правда-правда. Просто сомневаюсь, что именно такую любовь однажды встречу и я.

Глава седьмая

– Так, расскажи мне все.

Я вытянулась на кровати, одетая в старую кофту и клетчатые пижамные штаны, а мой ноут опасно балансирует на вершине мини-горы из подушек. Бо́льшую часть экрана занимает лицо Зои – в свете лампы у ее кожи неестественно-бледный оттенок. Она тоже у себя в спальне. Я вижу забитую книгами полку позади нее и полароидные снимки, прикрепленные к стене. Наши общие фотографии прошлых лет.

От одного взгляда на них я начинаю скучать еще сильнее – ностальгия пробирается под ребра и сжимает сердце в тиски, хоть я и вижу подругу прямо сейчас через экран.

– Ты первая, – говорю я, перекатываясь на бок. – Ну, как сдала экзамен по истории?

Сколько я ее помню, Зои хотела изучать компьютерные технологии в Стэнфорде так же сильно, как я хотела стать писателем, поэтому результат каждого теста имеет огромное значение. Необходимо хорошее портфолио.

– Ах, это. Все даже лучше, чем я ожидала, – небрежно говорит она, но по легкой, плохо скрываемой улыбке понятно, что у нее высший балл. Зои не может иначе.

– О, еще бы, мы же интеллектуалы, – говорю я, и она смеется. Смеюсь и я – счастливая оттого, что счастлива она.

– Ладно, ладно, теперь серьезно… – Зои поднимает руку. Внезапно выпрямляется. – Забудем про этот тест – как насчет того, что за эти несколько дней ты взяла и прославилась? И получила эту наикрутейшую стажировку – о чем я, между прочим, узнаю из статьи в журнале, а не от тебя!

О, кажется я знаю, о чем она. Буквально вчера вышла статья с фотографией, на которой мы с Кэзом вместе идем на урок. Пожелавший остаться неизвестным фотограф сумел поймать момент, когда Кэз потянулся к моей руке (как раз перед тем, как я его ударила). На этом фото мои глаза широко распахнуты от удивления, щеки порозовели. А Кэз слегка ухмыляется, не отрывая от меня сосредоточенного взгляда.

– Ага, знаю, – выдавливаю я. – Это… выглядит довольно странно, понимаю.

– Серьезно, только послушай! – Ее ногти быстро стучат по клавишам, затем она прочищает горло и начинает цитировать: – «Возлюбленный Элизы – популярный китайско-американский актер Кэз Сонг, наиболее известный по своим ролям в “Легенде о Фэйянь”, “Все начинается с тебя” и “Пять жизней, одна любовь”. Карьера юноши стремительно набирает обороты в Китае…»

– Да, я уже читала, – перебиваю я, скорчив гримасу.

– Ты как-то слишком спокойно к этому относишься, тебе не