Удачная партия - Зоя Гарина

— Да. Богиня. Только имя ее — Мегера. Но…

Ковард замолчал.

— Ты ее любишь, — продолжила его мысль Татьяна.

— Нет, дело не в любви. Просто это моя жизнь, и я не готов так резко ее менять.

Татьяна молчала.

— Ну я пошел? — неуверенно спросил Ковард.

— Иди. Но я все равно буду тебя ждать.

Утро было пасмурным. Чувствовалось наступление осени. Ветер, так и не угомонившийся после ночных страстей, гнал рваные облака по небу, не по-летнему серому и низкому, и казалось, что кирпичные многоэтажные дома, словно атланты, подпирают его своими крышами.

Клены, стоящие, как стражники, у края проезжей части, начинали ронять свою листву, и в зеркальных лужах плавали желто-зелено-красные кленовые лапы.

Аркадий Францевич не торопясь шел на работу. Он, чтобы не намочить туфли, смотрел себе под ноги и по привычке начал было считать шаги, но вскоре отвлекся: где-то над головой, высоко в кроне дерева весело и громко засвистела птичка. Ковард остановился и задрал голову, пытаясь разглядеть свистунью, но так и не разглядел.

«Вот же, — подумал он, — свистит-то как! Птичка божия не знает ни заботы, ни труда… ни труда… м-м-м! Что это за стихотворение? Ни труда… а дальше как?»

Аркадий Францевич задумался, вспоминая, но вспомнить не мог и, чтобы прогнать навязчивую мысль, придумал продолжение сам:

Дальше Ковард пошел веселее, но шаги уже не считал. Он старался не думать о том, что произошло с ним вчера, но чувство волнения все же не покидало его. Он понимал, что его жизнь круто изменилась: Эльвира никогда не простит измены, а если и простит, то все равно будет о ней помнить всегда. Но если быть откровенным, то ему не хочется возвращаться в прежнюю жизнь. Да и что это была за жизнь? Полный бред!

«Эй!» — позвал он Злобного Я, но внутренняя тишина лишь подтвердила его догадку: Злобный Я исчез.

«Ну что ж, — пришел к выводу Аркадий Францевич, — теперь меня можно назвать психически здоровым. Я — это я, и никаких множественных личностей!»

Аркадий Францевич пытался себя убедить в преимуществе произошедшего, но все же испытывал легкий страх от непредсказуемости ближайшего будущего.

«Все устроится, — утешал он себя. — Не нужно торопить события. Будем решать проблемы по мере их возникновения. Сейчас я приду на работу. Расскажу Стриганову о вчерашнем разговоре с Брыкзой. Покажу ему свои разработки. Послушаю, что он скажет. Вечером пойду домой. Если Эльвира начнет скандалить — уйду. Правда, еще не знаю, куда. Может, к Татьяне. Посмотрим.

Татьяна… Да… Как-то все очень сладко получается: и любовь, и рубашка, и брюки с пиджаком, и завтрак, и я в тебя верю, и я буду ждать… Ненатурально это как-то все. Пугает. Но если выхода не будет, то Татьяна — тоже вариант».

Внезапно Ковард понял, что не только его жизнь изменилась — изменился и он сам. Откуда в нем появилось столько расчетливости и цинизма? Он был совсем другим! А может, это уже не он? Может, это Злобный Я? Да нет же! Это, без сомнения, он! Но тогда куда подевался Злобный Я? Загадка…

Аркадий Францевич не заметил, как подошел к институту. «Ладно, подумаю обо всем этом на досуге», — решил он.

— О! Что-то вы сегодня рано, Аркадий Францевич, — раздался за спиной Коварда веселый голос Стриганова. — Не терпится отыграться? Как настроение? Как спалось?

— Столько вопросов! На который отвечать? Во-первых, здравствуйте, Даниил! А вы чего так рано?

— Аркадий Францевич! У вас новая рубашка?

— Нет, старая, просто чистая.

— A-а! Старая, но выглядит как новая. Готовы к непримиримой схватке за победу?

— Не до схваток. Есть серьезный разговор.

— Что, прямо вот так с утра?

— Да. Дело касается очень заманчивого предложения.

Стриганов присвистнул:

— Ну тогда идемте скорее.

Ковард положил перед Стригановым тетради.

— Вот. Эти записи видел Брыкза. Рылся в моем столе.

Стриганов удивленно поднял брови:

— И что это?

— Мои разработки по синтезу принципиально нового препарата — генной вакцины. Цель: создание вещества, способного вызвать генную мутацию человека, и придать одному из генов свойства блокировки вирусов, передающихся половым путем. Теоретически это не фантастика. В природе этот факт существует. Один из генов крысы обладает таким свойством. Не могу сказать, что я добился значительных успехов, однако кое-какие интересные результаты получил. Их нужно тщательно проверять, но у меня не было возможности. Вчера Брыкза объявил, что дает мне возможность вести работу над моим проектом, так сказать, дает зеленый свет…

— И?.. — спросил Стриганов, еще не совсем понимая.

— И вы будете работать вместе со мной.

— Я?

— Да.

— Даже не знаю. А как с моей работой? Я ведь заканчиваю кандидатскую. Вы же в курсе моей темы. Бросать все и начинать заниматься новыми разработками — нелогично. После защиты, возможно, да, но сейчас…

— Как?! Вы отказываетесь?!

— Не то что бы категорично. К тому же наверняка это будет невероятно увлекательная работа, но я, увы, отношусь к тем людям, которые предпочитают синицу в руках журавлю в небе. Я вас огорчил?

Ковард досадливо поморщился:

— Да. Я, признаться, сильно на вас рассчитывал.

Стриганов заметил гримасу Коварда, но остался невозмутим:

— Понимаю. Но вы меня тоже должны понять. Мне хочется нормальной, обеспеченной жизни, и я не могу себе позволить играть в неизвестные игры. Кандидатская — это более высокий статус, более высокая зарплата, что тоже немаловажно, так как я собираюсь жениться.

— Да? Неужели? Это новость!

— Собираюсь — это не значит женюсь. Мы знакомы только три недели. Но я… — глаза Стриганова засияли, и он загадочно улыбнулся: — в общем, она — чудо!

— Поздравляю. Однако я не уверен, что вы принимаете правильное решение, отказываясь от моего предложения.

— Возможно. У вас есть веские доводы?

— Весьма. Хотя не знаю, насколько вескими покажутся они вам, но по логике вещей можно заняться и этими разработками, — Ковард указал взглядом на тетрадь, — и не отказываться от ваших планов.

— Это как?

— Вот смотрите: Брыкза заинтересован в скорейших положительных результатах новой темы, так как он видит себя основным автором данных разработок.