Развода не будет! Удержать строптивицу - Екатерина Орлова

— Марго, я выйду на минуту, — тихо произносит Зевс.

А я… притворяюсь спящей. Прямо сейчас хочу, чтобы он тихо вышел и желательно пока не возвращался.

В палате полная тишина. Только звуки улицы доносятся через приоткрытое на проветривание окно. Они убаюкивают меня, и я правда засыпаю. А просыпаюсь, когда слышу тихий голос медсестры.

— Пора снимать капельницу, — говорит она.

Приоткрываю глаза и встречаюсь взглядом с Земцовым. Он сидит на стуле возле кровати и держит меня за руку. Большим пальцем легонько поглаживает мою ладонь.

Перевожу взгляд на наши руки, а потом снова смотрю на Захара.

— Я держал, чтобы ты не дернулась во сне, — поясняет он, а потом легонько сжимает мою руку и, встав, отходит в сторону.

В этот момент медсестра приближается ко мне и вытаскивает иглу из моей вены, а потом убирает капельницу от кровати.

— Петр Семенович сказал, что вы можете ехать домой, — говорит она. — Назначения можете забрать на посту медсестры. Только не садитесь за руль и дома тоже прилягте отдохнуть.

— Спасибо, — благодарю с улыбкой.

Она кивает, бросает взгляд на Захара и выходит из палаты, забрав с собой стойку для капельницы.

Я медленно сажусь на кровати и моргаю. У меня слегка кружится голова, есть еще ощущение усталости, но в целом самочувствие нормальное.

Когда спускаю ноги, ко мне подходит Захар и, присев, помогает надеть туфли. Каждое его прикосновение к моим ногам заставляет вздрогнуть. Я чувствую их настолько ярко, что кожа покрывается мурашками. Слишком нежно, черт подери, его пальцы касаются меня!

Придерживая за локоть, Земцов помогает встать с кровати, а потом я не совсем ласково выдергиваю руку из его хватки.

— Я не беспомощная, — цежу недовольно.

— Марго… Ты еще слаба. Позволь позаботиться о тебе.

— О своих сучках заботься, — рычу.

Чего опять, спрашивается? Все уже вроде выяснили. Но нет. Обида до сих пор клокочет во мне, отравляя кровь и мысли.

Захар ничего не отвечает. Просто отпускает мою руку и следует за мной по пятам, пока привожу в порядок сбившиеся ото сна волосы, а потом забираю на посту свои документы и выхожу на улицу.

Во всем теле слабость, но я все равно выпрямляю спину и гордо шествую к открытой амбалами Зевса задней дверце машины. Устраиваюсь на кожаном сиденье и жду, когда Захар сядет рядом.

Откинувшись на спинку, смотрю в окно на пролетающий мимо город, пока машина везет нас домой. Я даже не пытаюсь представить себе, как мы с Захаром будем сосуществовать в одном помещении.

У нас была одна спальня, которая до самых кирпичей в стенах пропиталась нашими запахами, голосами и стонами. Гардероб, где смешались ароматы наших парфюмов. Ванная, которая миллионы раз видела наши голые тела, и тысячи — сплетенные конечностями в глубокой ванне. Сейчас я понимаю, что не хочу туда даже заходить. Сама мысль о том, как я войду в эту комнату, наполненную нашей общей историей, причиняет боль. Что же будет, когда моя нога ступит на порог этой комнаты?

Принимаю решение поселиться пока в гостевой спальне. Я могла бы связаться с риелтором, который подбирает недвижку для нашей компании. Но у меня просто нет сейчас на это моральных сил. Так что, будь как будет.

— Говори, — слышу справа голос Земцова и, поворачиваясь, вижу, что он разговаривает по телефону. — В смысле? — хмурится. — Вот сука, — рычит, и костяшки пальцев, которыми он сжимает телефон, белеют. — Скоро буду. Спасателей вызвали? Хорошо. Надо ловить мудака. Я сейчас привезу Марго к тебе и подскочу. Давай.

— Захар, что случилось? — спрашиваю, когда вижу, как напряжено все его тело. Он как будто готовится к какой-то битве.

— Парни, везем Маргариту Алексеевну к Архипу домой.

— Я не хочу к Архипу! — возмущаюсь. — Ты должен был отвезти меня домой и оставить там одну.

Игнорируя мое возмущение, Захар снова набирает кого-то и прикладывает трубку к уху.

— Что там? Это точно он. Мудила, — шипит. — Позвони Валере. Пусть объявляют в розыск по всей стране. И пора, наверное, набрать Леху. Думаю, он опередит силовиков. Скажи ему, что этот мудила не нужен мне живым. Пусть делают что хотят. Да, согласен. Переведи ему залог. Я пока… я везу Марго к тебе. Как только оставлю ее дома, сам тоже включусь в эту историю. Давай, до связи.

— Захар! — рявкаю, когда он прячет телефон во внутренний карман пиджака. Переводит на меня тяжелый взгляд. Окидывает им так, будто не верит, что я тут сижу.

— Блядь, — выдыхает, а потом хватает меня за плечи и, дернув к себе, сжимает в объятиях до хруста костей. — Как хорошо, что у тебя случилась паническая атака.

— Что? О чем ты? — отталкиваю его и заглядываю в глаза. — Что происходит, ты можешь толком объяснить?! И вообще, отвези меня домой!

— Нет больше дома, Марго, — тихо отвечает он, а у меня на голове волосы встают дыбом.

— Как нет? — выдыхаю шепотом.

Глава 24

— Агафонов взорвал наш дом, — со вздохом отвечает Захар и проводит рукой по лицу. — Как подумаю, что ты могла находиться там, аж плохо становится, — тихо добавляет он, а у меня на голове волосы шевелятся. — Поэтому ты пока побудешь с парнями у Архипа, а я уеду на некоторое время. Разберусь с этим всем и вернусь.

— Захар, — хватаю его за руку, — а что, если с тобой что-то случится?

— Ты разве не обрадуешься? — хмыкает он, а я сглатываю.

Не обрадуюсь. Но ему ничего не отвечаю. Потому что смесь чувств и эмоций, которая бурлит во мне вот уже который день, сковывает язык и не дает проронить ни звука.

Когда мы подъезжаем к дому второго брата Земцова, Захар оставляет меня в машине, а сам идет с амбалами внутрь, чтобы убедиться, что там безопасно. Потом он забирает меня из машины и ведет в дом.

Чувствую, как в теле зарождается неприятная, уже знакомая дрожь от одной мысли, что я останусь здесь одна, а Зевс поедет на разборки, с которых может не вернуться.

Остановившись на крыльце, он берет обе мои ладони в свои и смотрит в глаза.

— Прости меня, Маргош, — произносит сдавленным голосом. Никогда я еще не видела этого мужчину поверженным. А сейчас эта эмоция, сквозящая в его всегда твердом взгляде, поражает настолько, что внутренности скручивает. — Я был идиотом. Просто решил, что никогда тебя не потеряю. Не по-настоящему. Повелся на свои желания и вседозволенность. Кроме