Снова хочу быть твоей - Маша Малиновская

— Мамы нет? — тихо спрашивает Рома, когда мы выходим из садика.

— Нет, сынок, — отвечаю, стараясь говорить спокойно, но внутри меня всё кипит. — Она задержалась на работе.

Мы садимся в машину. Звоню Лизе снова, но телефон по-прежнему недоступен. Никаких сообщений. Ничего. В голове крутятся самые худшие сценарии, но я стараюсь их отогнать.

Вдруг вспоминаю про Яну. Может, Лиза с ней? Может, что-то случилось, но она позвонила Яне?

Набираю номер Яны.

— Алло? — отвечает она. Её голос звучит сонно.

— Ян, это Сева. Ты не знаешь, где Лиза? — я стараюсь скрыть тревогу, но голос всё равно дрожит.

— Лиза? — переспрашивает она, удивлённо. — Мы разошлись возле здания суда, всё было хорошо. Больше не выходила на связь.

Моя голова начинает гудеть. Что-то не так. Я это знаю. Всё внутри меня кричит, что что-то случилось.

— Я не могу её найти. Она должна была забрать Рому из сада, но не пришла, — объясняю я быстро.

— Господи… — слышу, как голос Яны дрожит. — Сева, это не похоже на неё. Где она может быть?

— Я не знаю, — говорю я, уже чувствуя, как руки начинают дрожать. — Я отвезу Рому к тебе. Мне нужно искать Лизу.

Я быстро отвожу Рому к Яне. Его маленькие руки цепляются за мою куртку, он не понимает, почему я уезжаю без него. Я объясняю, что вернусь, что всё будет хорошо, но сам в этом уже не уверен.

Звоню ещё раз. Пусто. Уже готовлюсь ехать в больницы и полицию, когда телефон разрывается звонком.

— Всеволод Артинский? — говорит женский голос. — Это из больницы. Ваша жена Елизавета поступила к нам. Множественные травмы.

Мир замедляется. Сердце стучит в ушах, внутри всё леденеет. Я не могу поверить.

— Что случилось?

— Уличное нападение, как я понимаю. Вызвали полицию. Вы подъедете?

Её избили. Лиза в больнице.

— Как она? — спрашиваю, хотя боюсь услышать ответ.

— В стабильном состоянии, — отвечает врач. — Вам нужно приехать.

— Да, сейчас буду.

Я не думаю, просто жму на газ и лечу в больницу, проклиная себя за то, что не был рядом, за то, что не защитил её.

30

Когда я вбегаю в больницу, у меня всё внутри горит. Сердце колотится так, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Лиза.

Её избили.

Эти слова пульсируют в голове, каждый раз вызывая новую волну ярости. Я пытаюсь взять себя в руки, но это почти невозможно. Всё, что я чувствую сейчас, — это ненависть к Руслану.

Я знаю, что это был он. Кто ещё способен на такую подлость?

В приёмном покое врач встречает меня с серьёзным лицом.

— Елизавета Артинская, — говорю я, еле сдерживая себя. — Где она?

Он смотрит на меня, изучает, как будто пытается понять, кто я для неё, но потом кивает.

— Она в палате. Только-только пришла в сознание, — отвечает он, и в его голосе слышится осторожность. — У неё серьёзные травмы, но угрозы для жизни нет.

На секунду я выдыхаю, но это не облегчает боли. Травмы. Её избили до полусмерти, а я… а я не был рядом.

— Ещё кое-что, — я ловлю взгляд врача. — Она беременна. Что с ребёнком?

В его глазах пробегает тень замешательства.

— Беременна? — переспрашивает он, глядя на меня, как будто не ожидал этого. — Насчёт этого мы не знали. Я сейчас пришлю кого-то из акушеров. Мы проверим.

Я сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться, но это не помогает. Как только врач уходит, я направляюсь к палате Лизы.

Моя Лиза, моя…

Боже, если с ребёнком что-то случилось… Я не знаю, как переживу это.

Я открываю дверь тихо. Внутри палата кажется слишком белой, слишком яркой от света.

Лиза лежит на кровати, и видеть — словно мощнейший удар в грудь.

Её лицо — синяки, кровоподтёки, губы разбиты. Глаза полузакрыты, но она поворачивает голову в мою сторону, и я вижу, как она пытается сдержать слёзы.

— Лиза, — шепчу я, подходя ближе. Сажусь рядом на стул, осторожно беру её за руку, хотя сам не уверен, что она позволит. — Я здесь.

Она смотрит на меня, её изувеченные губы дрожат, но она молчит. Я знаю, что она пережила ужас. Смотрю на её лицо, на её избитое тело, и внутри меня вспыхивает такая лютая ненависть к подонку, её бывшему, что кровь вскипает.

Этот ублюдок заплатит за всё. Я клянусь, что не оставлю это просто так.

Мы сидим в тишине, пока не появляются врачи с аппаратом УЗИ. Моя тревога за Лизу сменяется страхом за ребёнка. Я сжимаю её руку крепче, чувствуя, как пальцы едва заметно дрожат.

— Мы сейчас посмотрим состояние плода, — говорит врач, подключая аппарат. Его тон спокойный, профессиональный, но я чувствую, что для Лизы это каждое слово — как удар.

Лиза начинает плакать, тихо, едва слышно, но я всё вижу. Слёзы катятся по её щекам, и я чувствую, как моё сердце разрывается от этого. Она лежит, и я вижу, как её грудь тяжело поднимается от дыхания, а на экране уже начинает появляться изображение. Врачи водят датчиком по её животу, и в палате стоит напряжённая тишина.

Секунда.

Две.

Три.

Палату оглушает быстрый ритмичный стук, и я слышу, как Лиза выдыхает, всхлипнув.

— Всё в порядке, — наконец говорит врач. — Сердцебиение стабильное. Плод развивается нормально. Отслойка плаценты не визуализирована. Признаться, вам крупно повезло.

Я выдыхаю так, словно не дышал всё это время. Слава Богу. Ребёнок жив. Лиза жива. Но боль от того, что я вижу её в таком состоянии, не отпускает.

Я сжимаю её руку сильнее, и она поворачивает голову ко мне, её глаза полны слёз, но в этот момент она смотрит на меня с такой болью, что мне становится ещё тяжелее.

— Всё будет хорошо, — говорю я, хотя сам не уверен, что верю в это. Но ради неё, ради ребёнка, я должен сказать это.

— Прости, — тихо шепчет она, её голос едва слышен, звучит, как треснувшее стекло. — Я не хотела, чтобы всё так…

Я прижимаю её руку к своим губам, не давая ей договорить.

— Это не твоя вина, Лиза. Ты ни в чём не виновата. — Мои слова звучат уверенно, потому что это правда. Всё это — вина ублюдка, и я найду способ разобраться с ним.

Она смотрит на меня, её глаза полны боли и отчаяния.

— Я думала… — её голос дрожит. — Я думала, что потеряю ребёнка. Лежала там, не могла пошевелиться… и думала, что он погибает. Сева, я…

— Ты его не потеряешь, — твёрдо говорю я, хотя