Предатель. Замуж за бывшего - Злата Романова

— Не похоже, что оценил, — хмыкает она, отпуская меня, но я не могу пошевелиться, онемев от ужаса. — Или ты мазохист? Я не могу найти оправдания тому, что ты выбрал Настю.

— Я выбрал ее, потому что она была беременна, и ты прекрасно это знаешь, Стася, — звучит неожиданное откровение и я резко оборачиваюсь, впиваясь взглядом в напряженное лицо Булата.

* * *

— Ты же говорил, что не изменял мне!

Я настолько разъярена, что не могу думать.

— И я сказал правду. Эта тема закрыта, Алиса, — твердо говорит Булат. — Если хочешь о чем-то меня спросить, то сделай это, когда мы будем наедине.

Он бросает взгляд на Стасю и до меня доходит, какую я совершила ошибку. Для его сестры мы — пара, которая преодолела все разногласия. Нельзя обсуждать при ней такие вопросы.

Стася с любопытством переводит взгляд между нами, но ничего не говорит. Вместо этого, она встает и начинает собираться.

— Мне пора идти, еще увидимся, — говорит она, беря свою сумку.

— Может, останешься на ужин? — с надеждой спрашиваю я.

— Не могу, меня ждет Саша, — морщится она. — Я тебе напишу попозже. Или ты мне.

— Ладно, — выдыхаю я.

Вроде, топор войны зарыт. Есть небольшая неловкость, но мы ее преодолеем.

С Булатом она прощается менее тепло и после ее ухода, я остаюсь стоять, глядя на дверь, словно растерянный ребенок, пока не слышу, как Булат тихо произносит:

— Может, пойдем на кухню? Выпьем кофе… спокойно поговорим.

Мои плечи опускаются, и я киваю. Нужен кофе, нужен хоть какой-то опорный пункт в этом хаосе. Мы идем на кухню, и, пока я на автомате готовлю кофе, в тишине прокручиваю его слова, но мои мысли прерывает плач, доносящийся из детской. Эля.

Булат, едва услышав ее, отправляется за ней, оставляя меня наедине с кофемашиной и собственными мыслями. Он возвращается через минуту, держа дочку на руках, и я не могу не улыбнуться, глядя на ее сонное лицо, которое сразу оживает при виде кухни и ее любимого стульчика. Булат усаживает Элю в стульчик, и она тут же начинает требовательно лепетать что-то на своем языке, указывая ручкой в сторону шкафа. Он смотрит на меня с чуть виноватой улыбкой.

— Фруктовая пюрешка, — объясняет он, извлекая баночку из шкафа.

— А, это святое, — усмехаюсь я, чувствуя, как напряжение немного спадает.

Булат открывает пюре и подносит ложечку к губам Эли. Она открывает рот и с энтузиазмом впускает первый кусочек, делая довольное «Мня-я-я». Но спустя пару ложек ее энтузиазм превращается в маленький хаос. Она хочет есть сама, но как только ложка оказывается в ее пухлых пальчиках, пюре оказывается не только во рту, но и на щеках, руках, а через минуту — и на волосах.

— Боже, Эля! — восклицает Булат, пытаясь удержать ее ручки, когда малышка в очередной раз взмахивает ложкой и отправляет приличную часть пюре на пол.

— Давай я помогу, — говорю, стараясь не рассмеяться.

Я подхожу ближе, беря влажную салфетку, но Эля смотрит на меня с лукавой улыбкой и хватает ложку, в которой еще осталось немного пюре. Я с ужасом понимаю, что она направляет ее ко мне, и в последний момент успеваю увильнуть от неожиданного «угощения». Булат пытается аккуратно отнять ложку у Эли, но она все-таки находит способ еще сильнее размазать пюре по своим ручкам и личику с недовольным криком. Мы с Булатом переглядываемся и оба понимаем, что простой салфеткой тут уже не обойтись.

— Пойдем мыться, — вздыхает он, поднимая Элю с ее «трофеями» на руках, а я иду следом, чтобы помочь ему.

Пока он держит ее руки, я аккуратно стягиваю с нее слип. Мы оба стараемся аккуратно смыть остатки пюре с ее щек и рук, но Эля, как настоящий профессионал, только добавляет нам задач, пуская в ход свои мокрые ручки и пальчики. Я чувствую, как нарастающее веселье все больше захватывает меня. Булат сосредоточенно моет ее руки, но при этом изо всех сил пытается не улыбнуться.

Наконец, когда Эля в чистой одежде и с довольным выражением лица начинает играть с игрушками на коврике, мы возвращаемся к тому, на чем остановились. Атмосфера уже теплее, но я знаю, что этот разговор неизбежен. Булат делает глубокий вдох и, наконец, смотрит на меня.

— Алиса, — начинает он, но резко осекается.

— Начни с того, как было на самом деле, — подталкиваю я, стараясь не выдавать своих эмоций. — Не пытайся смягчить, я предпочту самую грубую правду, какой бы она не была.

Он тяжело вздыхает, но больше не отводит взгляд.

— Помнишь тот день, когда мы познакомились? Был день рождения Стаси. На тот момент мы с Настей решили окончательно расстаться, но мы и раньше так говорили и в итоге снова сходились. Она думала, что так будет и в этот раз. В обед она пришла ко мне на работу, чтобы поговорить.

От этих слов внутри все сжимается. Я помню тот день — как казалось, что это судьба. А оказывается, у этой судьбы было еще одно лицо.

— Мы поссорились, потому что я не хотел снова сходиться, — продолжает он. — Это было… бурно. Слишком много старых обид, обвинений, криков. Но в итоге все закончилось сексом. Это была попытка вернуть то, чего уже не было, и Настя тоже это поняла. Она успокоилась, попрощалась и ушла, впервые за долгое время снова став самой собой, а не той эпатажной Настей, которую знает мир.

Мои мысли смешиваются. Он говорит об этом, словно это было нечто незначительное, но для меня эти слова бьют как ледяной дождь, потому что важно не то, каким тоном он это рассказывает, а то, какие слова использует. Слишком много ностальгии по девушке, которая ему нравилась. Которую он полюбил. Он ведь сам признал, что не в восторге от Насти-блогера, но при этом, даже Стася мне не раз говорила, что до своей звездной болезни она была нормальной, адекватной девчонкой.

— А дальше ты просто решил, что можно так легко перелистнуть страницу? — не могу удержаться от сарказма. — Познакомился со мной и сразу взял быка за рога,