Пожар - Елена Сокол

в просторную кухню, залитую светом. – Что, Удмуртия все еще считает себя родиной пельменей? – Усмехнулась она, глядя на широкий стол, занятый досками для раскатки теста и засыпанный мукой.

Мама, бабушка и Надя стояли с трех сторон от него, и каждая занималась своей частью дела.

- Что значит «считает»? – С вызовом бросила бабуля и схватила скалку. – Кто-то тут хочет с этим поспорить?

Они рассмеялись.

- Дед нарубил фарш на пельмени, - сказала мать, когда они отсмеялись, - будешь помогать лепить?

- Попробую. – С сомнением ответила Лера.

- Тогда вымой руки и приступай.

Пока она мыла руки, в голове всплывали картинки из детства. У деда было такое специальное деревянное корытце, в котором он металлической тяпкой, похожей на закругленный топорик, мелко рубил мясо вместе с луком, превращая их в фарш. А потом за дело брались остальные члены семьи: кто-то резал тесто на длинные «сосисочки», затем нарезал их на «пуговички» - небольшие кругляши, которые потом раскатывались в тонкие кружочки, а остальные лепили из них пельмешки двух видов – полумесяцем и кругленькие, похожие на ушко. По-удмуртски они так и называются: пельнянь – где «пель» это ухо, а «нянь» это хлеб.

Лепка могла растягиваться на несколько часов, и все это время вся семья проводила за большим круглым столом за разговорами. В «Новый Год» по телевизору фоном шла «Ирония судьбы», никто особо ее не смотрел, но на самые легендарные сцены все отвлекались, поворачивались к экрану и на пару минут затихали. Иногда Лере казалось, что лепка пельменей – настоящее волшебство, время за ней летело быстро, но здорово успевал разгуляться аппетит.

- Не разучилась еще? – Строго глянула на нее бабуля.

- Не знаю. – Пожала плечами Лера.

Но руки помнили, и первый пельмень, хоть получился пузатым и кособоким, но края у него держались хорошо.

- Красота не главное, - заметила мама. – Главное – вкус.

- Еще чего. – Проворчала бабушка. – Вот у меня глянь: все как на подбор, хоть сейчас на выставку.

- Рот не выставка, - хихикнула мать Леры.

- А у меня уже неплохо выходит, да? – Привлекла их внимание к своим произведениям из теста Наденька.

Подражая старшим женщинам, она тоже нацепила на голову платок – якобы, чтобы волосы не мешали. Но Лера знала, что это все только ради того, чтобы завоевать их симпатию. Ради пельменей она не побоялась испортить свой маникюр, лишь бы стать своей на их кухне. Даже странно: то, от чего Балабося так отчаянно бежала, невеста брата принимала за привилегию и стремилась заслужить.

- Да, уже лучше. – Похвалила ее бабуля. – А помнишь, какие страшненькие у тебя получались в прошлом году?

- А помните, Лера хотела испечь пирожки в девятом классе? – Вдруг припомнила мама. – Помнишь, Лер?

Надя захихикала так, будто знала, о чем речь.

- Нет. – Соврала Балабося, бросив на мать умоляющий взгляд.

- Когда она умаялась, слепив два пирожка, психанула и решила сделать из остатков теста и мяса один большой? – По кухне прокатился унизительный булькающий смех бабули. – Помним, конечно. Ты, поди, Лер, так и не научилась готовить? Чем питаешься там, в столице? Лапшу в стакане завариваешь?

Лера опустила взгляд и сделала глубокий вдох. Возможно, они и не хотели ее обидеть. Вполне вероятно, эти подколки были призваны мотивировать ее на развитие своих кулинарных навыков. Она не знала. Но ощущалось это так, будто им доставляло особое удовольствие ее кусать.

- Когда есть настроение, готовлю. – Ответила она, заворачивая мясо в тесто.

И куда в самый нужный момент подевалась ее способность хохмить над любой темой и в любой ситуации? Почему, когда дело касалось ее семьи, она опять превращалась в ребенка, которого все пытались научить уму-разуму, а она никак не могла дать отпор?

- Кто тебя полюбит, если ты не умеешь готовить? – Словно сама с собой рассуждала бабушка. – Нужно учиться. Какой мужчина захочет жить с той, которая ничего не умеет на кухне?

- А разве любят за это? – Тихо спросила Лера.

Было время, когда она освоила несколько вегетарианских рецептов ради Антона. Старалась, готовила, потела у плиты не хуже Золушки, но ее блюда так и не смогли найти путь к его сердцу. Чем ближе она подходила, тем дальше он от нее отступал.

- Гуляют они с любыми, а женятся потом на хороших хозяйках. – Отложив скалку, сказала бабуля. – Вот твой блондин, он вон крепкий какой! Поесть, наверное, любит?

- Наверное. – Пробормотала Лера, не поднимая глаз.

- Так ты и учись готовить. Вон, у нас с матерью. Пока мы живые. А то ведь кольца так и не дождешься.

Балабося открыла, было, рот, чтобы сказать что-то резкое, но Надя ее опередила.

- А я думаю, устарели эти понятия. – Вдруг тоненьким голосом и слегка взволнованно произнесла она. – В современной семье оба супруга готовят. Главное, чтобы любили и уважали друг друга.

Все уставились на нее. Бабушка из-под бровей, мать удивленно, Лера – ошарашено. Она не ожидала от заклятой подруги поддержки.

- В квартире, которую мы с Ромой снимаем, мы готовим по настроению. Иногда я, иногда - он. – Она подняла смущенный взгляд на будущую свекровь. – Ваш сын, знаете, как любит готовить? Включает уроки на видеохостинге, учится и потом повторяет увиденное на кухне.

- Ромка-то наш? – Решила уточнить бабушка, не ослышалась ли. – Этот лоботряс?

- Мама. – С укором глянула на нее Галина.

- Думаю, Лера тоже может прекрасно приготовить, когда ей хочется. – Примирительно улыбнулась Наденька, посмотрев на Балабосю. – У Кирилла, наверное, и блюдо любимое есть? Которое ты готовишь лучше всех. Да?

- Да. – Зачем-то брякнула Лера, повторив, словно под гипнозом, за Надей движение головой вниз.

- Какое?

- А… - Балабося пыталась припомнить их последний совместный ужин. – Медовик. – Выдала она первое, что вспомнилось.

- Ты печешь ему медовик? Боже, как романтично!

Лера застыла, пытаясь сообразить, как все исправить. Но время не отмотаешь назад, а вылетевшее изо рта слово уже не вернешь обратно.

- Да. Лера печет обалденный медовик. – Вдруг сказал кто-то за ее спиной.

От этого голоса по спине поползли мурашки.

Лера обернулась: Кирилл стоял в дверях кухни. Его щеки раскраснелись от мороза. И ее лицо моментально вспыхнуло от жара другого рода. Она