Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе - Юлия Удалова

– Фифи! Почему ты в таком виде?

Да, это была моя единокровная сестра Агнесс. Наконец-то она пришла на церемонию! Агнесс заступится за меня и поддержит!

В душный зал как будто влилась утренняя прохлада.

Звук тонких каблучков Агнесс по полу напоминал стук дождя по крыше.

Все сразу повернулись к Избранной, и Эдриан не был исключением.

Наоборот, обычно равнодушный и снисходительный ко всему, при виде Агнесс он вспыхнул.

Сестра была прекрасна!

Маленькая и хрупкая, с лицом-сердечком, Агнесс напоминала фарфоровую статуэтку, к которой и прикоснуться-то страшно, чтобы не разбить.

Ни единого изъяна, идеальная гладкая белая кожа. Чудесные теплые локоны Агнесс золотисто-розоватого цвета персика были предметом зависти всех светских леди.

Агнесс всегда носила простые наряды пастельных тонов, не надевала украшений, и это ей безумно шло – подчеркивало ее изящество.

Такую демократичность в высшем свете не спустили бы с рук никому, но Агнесс была Избранной, Надеждой Империи, поэтому всегда собирала вокруг себя толпы преданных обожателей, восхищенных ее миловидностью, ее праведностью и ее даром, ценнее которого не было во всей Серинити.

Однако сегодня вид Агнесс отличался от обычного.

На сестре было надето белое платье с пышной юбкой, расшитой цветами и серебристыми узорами. Ее персиковые локоны уложили в изящную высокую прическу, к которой крепился белый флер, полупрозрачный и легкий, как облако. На лебединой шее Агнесс сверкало родовое бриллиантовое ожерелье Гастелло с капелькой рубина.

Агнесс была одета, как…

Как невеста.

Она держала в руках маленький букет ландышей, которые дополняли образ Агнесс, делая ее богиней, сошедшей с небес.

Хотя, наверное, учитывая ее дар, так оно и было.

За Агнесс следовали члены нашей семьи – мой отец, барон Клиф Гастелло, его жена, мать Агнесс, золотоволосая баронесса Мерседес Гастелло. Не было только младшей сестры Деборы десяти лет.

Я со слезами бросилась к своим самым родным и близким, чтобы рассказать об ужасе, который здесь произошел.

Но отец почему-то мазнул по мне взглядом и отступил в сторону гостей, точно так же, как и мать Агнесс, которую я называла мамой.

И лишь одна Агнесс приблизилась ко мне.

Я хотела обнять ее, но сестра ненавязчиво отступила назад.

– О святой дух, Фифи! Ты выглядишь ужасно. Что с тобой произошло?

Захлебываясь истерикой, я рассказала ей о леди Ганне и том, что со мной при всех сделал Эдриан. Показала отвратительную татуировку-перчатку черепа на своей руке, которой я не понимала и которая пугала меня до дрожи, тем более что череп все больше и больше расплывался, подбираясь к моим ногтям.

Я понимала, что десятки злых глаз следят за нами, и ловят каждое мое слово, но не могла сдерживать боль, рвущуюся наружу.

Агнесс выслушала с искренним участием:

– Но, Фифи… Понимаешь, ты ведь действительно не прошла отбор. И Алый генерал действительно вправе от тебя отказаться.

– Как же так? Не понимаю! Нам пришло письмо, ты сама его видела, мы читали его вместе. Я не знала, что Эдриан выбирал себе жену, об этом ведь не сообщалось. Тем более, какой отбор жены при том, что мы с ним были женаты? Я думала, это отбор Звезды Империи Серинити…

– Может быть, и сообщалось, ты просто невнимательно прочитала правила магического отборного контракта, когда подписывала. Да и в письме, в котором ты называлась победоносицей, была ошибка. Наверное, кто-то подшутил… – мягко проговорила Агнесс. – Не переживай, Фифи, мы обязательно что-нибудь придумаем и с твоим разводом и с этим... изображением на твоей руке. И все-все будет хорошо. Ты же мне доверяешь?

Как же я могла не верить своей сестре?

Когда пришло известие о том, что мой отец-барон желает меня признать, и меня привезли с фермы в столицу, в богатый дом Гастелло, я боялась каждого шороха. Но поддержка Агнесс, которая сразу назвала меня сестрой и тепло приветствовала с порога, помогла освоиться в чужом пугающем мире вежливых улыбок и блестящих драгоценностей.

– Как самой себе, – прошептала я.

Сестра улыбнулась. Она всегда улыбалась так, не размыкая губ и чуть склонив голову вниз, отчего улыбка выходила немного смущенной и очень милой.

– Агнесс, но почему… Почему на тебе свадебное платье?

ГЛАВА 4

– Ох, Фифи, сестрёнка, понимаешь… Ведь это я победила в отборе, и теперь я должна стать женой Эдриана.

Агнесс грустно смотрела на меня своими чистыми васильковыми глазами.

Сердце мое забилось, как испуганный зяблик в силках при виде птицелова.

Показалось, что я схожу с ума.

Не может быть.

Агнесс станет женой моего мужа?

Моя сестра?!

– Как так? Ведь ты сказала, что будешь участвовать только, чтобы помочь мне!

– Ах, моя славная Фифи, я вовсе не хотела побеждать… Я не хочу выходить замуж за твоего мужа и делать тебе больно, эта мысль меня ужасает. Но таков обычай, сестренка. Не переживай и не бойся, после того, как стану княгиней Сальваторе, я ни за что тебя не брошу, моя милая сестреночка! Ведь мы – одно целое.

Одно целое?!

Агнесс достала свой батистовый платок невесты, который в ее руке тут же стал влажным, и протерла мое испачканное лицо, кажется, еще больше размазав по нему грязь.

– Ну вот, теперь ты выглядишь гораздо лучше. Сейчас я не могу заняться с тобой – Эдриан и гости ждут. Но после окончания церемонии помогу тебе привести себя в порядок. А потом мы вместе пойдем на свадебный пир! Там будет так много вкусностей – тебе точно понравится, сестренка.

Мне было так больно, что каждый вдох, каждое движение давались с трудом.

Какие вкусности, о чем она?

– Нет, я сейчас же уйду!

– Прошу тебя, Фифи, останься ради меня! – взмолилась Агнесс. – Эта церемония необыкновенно важна и я очень хочу, чтобы ты присутствовала. Улыбнись, все хорошо! Люблю, когда моя сестренка улыбается.

Агнес прикоснулась к моему плечу, но на самом деле только сделала вид, что касается, чтобы не испачкать своей белой кружевной перчатки, и прошествовала к постаменту с короной.

Все аристократы и придворные почтительно склоняли перед Избранной головы.

Она величаво, как белая лебедь, подплыла к Эдриану. Генерал что-то сказал ей, наверное, как она красива.

Лицо Агнесс озарила ослепительная улыбка, так мало напоминающая ее всегдашнюю, смущенную.

Зазвучала торжественная мелодия и на возвышение поднялся лорд Бланшар – интендант Его Императорства, который был главным распорядителем отбора.

Со счастливым выражением лица он сказал, что рад назвать Звездой Империи Серинити