Харчевня «Три таракана» история выживания на гномьем торжище - Юлия Арниева

Молодая, с огненно-рыжими волосами, падавшими на плечи тяжёлыми волнистыми прядями. Лицо резкое, с отчётливыми скулами и прямыми бровями, под которыми горели зелёные глаза — яркие, полные вызова, словно готовые метнуть искру. На переносице и щеках рассыпались едва заметные веснушки, придавая этому строгому облику живое, почти дерзкое очарование.

Я подняла дрожащую руку и коснулась щеки. Девушка в зеркале повторила жест. Я разжала и сжала пальцы. Она сделала то же самое. Это было мое лицо. Мое тело. Но не мое…

И тогда память обрушилась на меня подобно разрушающей лавине.

Еще мгновение назад я была Екатериной Николаевной Дерябиной женщиной сорока трех лет. С морщинками-лучиками вокруг глаз, предательскими седыми волосами у корней, которые я упорно закрашивала раз в месяц, и усталостью такой глубокой, хронической усталостью, что она пропитывала каждую клеточку тела, каждую мысль. Усталость от жизни, которая шла не туда, от работы, которая высасывала душу, от одиночества, которое стало привычным, как старый халат.

А теперь я была Мей.

Просто Мей — без отчества, без фамилии, как было принято среди простолюдинов в этом мире. Двадцатилетняя девушка, до недавних пор жившая в крошечной деревушке Ольховка, что в полудне пути на лошади от города Либрен. В маленьком домике тетушки Марты, которая заменила ей мать после того, как настоящая мать нежная, болезненная женщина по имени Эльза умерла от чахотки, когда Мей едва исполнилось пять лет.

Отец… Отец был человеком сложным. Марк Изобретатель, как звали его в деревне, человек умный, но странный, мечтательный, одержимый механизмами и всякими хитроумными приспособлениями. Его мастерская в подвале дома была заставлена непонятными железяками, а по ночам оттуда доносились звуки: скрежет, стук молотков, шипение пара.

После смерти жены он словно сломался изнутри. Не выдержал тяжести ответственности, бремени отцовства. Маленькая дочка напоминала ему об Эльзе каждым жестом, каждым взглядом, и эта боль была невыносимой. И он, не справившись с болью утраты — ушел.

Оставив пятилетнюю Мей на попечение сестры покойной жены, он собрал свои инструменты, погрузил самые ценные механизмы в телегу и уехал. Далеко. На край королевства, к гномам, которые, в отличие от людей, ценили мастеров его склада и не задавали лишних вопросов о прошлом.

Здесь, на торжище у подножия величественных Железных гор, он открыл харчевню. «Три таракана» так он назвал ее в приступе мрачного юмора, вспоминая насекомых, которые бегали по стенам его мастерской в Ольховке. Название прижилось, хотя постояльцы часто морщились, услышав его впервые.

Место было бойкое торговая артерия между человеческими землями и гномьими поселениями. Купцы, путешественники, искатели приключений, наемники останавливались здесь на пути в горы или обратно. А еще гномы те из них, что не чурались общества «человеков», как они презрительно, но без особой злобы называли людей.

Марк прожил здесь почти пятнадцать лет, наладил дело, даже разбогател по местным меркам. Гномы уважали его мастерство и не лезли в душу, люди ценили качественную еду и крепкие напитки, а он мог спокойно заниматься любимым делом в свободные часы. Казалось, жизнь наладилась.

И вдруг он умер. Утром его нашли на кровати с мирным лицом, словно он просто заснул и не захотел просыпаться.

Оставив дочери, которую почти не знал, единственное наследство — эту самую харчевню со всем ее содержимым, включая тайную мастерскую в подвале.

Мей приехала сюда месяц назад, как только дошла весть о смерти отца. Наивная, мечтательная девчонка, воспитанная тетушкой Мартой на сказках о героических приключениях и благородных поступках. В голове у нее были романтические представления о том, как она продолжит дело отца, как докажет всем, что тоже на что-то способна.

Реальность оказалась жестокой.

Люди на торжище работать в харчевне не торопились. Для них это было чем-то вроде почетной ссылки — служить среди гномов, терпеть их грубоватое пренебрежение и жесткие шутки. Мало кто хотел жить на краю цивилизации, окруженный горцами, которые видели в человеке существо низшего порядка.

А гномихи, женщины подземного народа, прислуживать своим же соплеменникам принципиально отказывались. Это противоречило их представлениям о чести и достоинстве. Более того, они крайне редко покидали свои подземные чертоги — их жизнь проходила в глубинах гор, среди бесконечных туннелей и пещер, освещенных магическими кристаллами.

В результате Мей билась в одиночку целый месяц, пытаясь и готовить, и убирать, и обслуживать посетителей. Готовила плохо — в деревне этим занималась тетушка Марта. Убирала кое-как — сил не хватало на большое помещение. Обслуживала медленно и неумело, путаясь в заказах и роняя тарелки.

Посетители быстро поняли, что новая хозяйка — зеленая девчонка, и начали этим пользоваться. Недоплачивали, грубили, некоторые пытались уходить, вообще не расплатившись. Силы таяли, деньги заканчивались, а долги росли.

И тогда Мей приняла тяжелое решение — подала объявление в «Либренский вестник», решив продать харчевню. Пусть за полцены, пусть с убытком, но зато она сможет вернуться в деревню к тетушке Марте, к привычной, понятной жизни.

Покупатель нашелся быстро. Человек по имени Гарет Стальдорн, торговец из Либрена, имевший дела с гномами и знавший цену хорошему расположению. Он изъявил желание купить «Трех тараканов» под постоялый двор для своих караванов. Предложил сумму не такую большую, как хотелось бы, но достаточную, чтобы Мей могла расплатиться с долгами и начать новую жизнь.

Встреча была назначена на завтра — то есть на сегодня.

И вчера вечером, накануне этой важной встречи, в харчевне началась драка.

Обычное дело, в общем-то. Гномы народ горячий, особенно когда в их массивных кружках плещется крепкое, вязкое пиво, которое они варят в глубинах своих гор. Две семьи — Кремневые и Медногривые — не поделили что-то. Торговые маршруты, права на разработку новой рудной жилы, невесту для младшего сына — детали уже не важны. Важно, что они сцепились прямо в зале, и началось настоящее побоище.

Разумный человек спрятался бы на кухне и переждал, пока буря не утихнет. Так делал покойный Марк, так поступали все трезвомыслящие владельцы подобных заведений. Но Мей была не из разумных. Она была из тех наивных дурочек, которые искренне верят, что мир можно исправить добрым словом и решительным поступком.

Она выбежала в зал с железной кочергой наперевес, пытаясь разнять драчунов. Кричала что-то о мире и согласии, размахивала руками, требуя прекратить безобразие.

Кто-то из гномов Кремневого клана — в пылу битвы, не разбирая, кто перед ним, — размахнулся тяжелой дубовой кружкой. Удар пришелся Мей в левый висок, и девушка, словно подкошенная, рухнула на пол. Затылком она ударилась о край массивной дубовой скамьи.

И в тот самый момент,