(Не) любимая жена. Развод с оборотнем - Эми Мун

Хуже каленого железа жгло! Мучило до сердечной боли.

Как же он так, а? Стоило коснуться сладких, как дикий мед, губ – все! Не стало воли, будто он сам себе не принадлежал. Чуть не сделал жену своей по-настоящему... А Искусница тоже хороша! Стонала под ним, будто разбитная девка! Ни стыда, ни совести... В постели, должно быть, горяча будет!

Медведь довольно рявкнул и, оставив измочаленный сосновый ствол, бросился обратно. Дар едва сумел звериную суть обуздать и лишь на второй дюжине шагов перекинуться обратно в человека.

Опершись о шероховатый ствол дерева, запустил пальцы в растрепанные пряди и зарычал.

Нехорошо все!

Манит его юная княгиня. Влечет так, что думать рядом с ней невозможно. Хуже голодного пса, что на косточку сахарную слюной исходит! Где его выдержка, где клятвы, которые он приносил Ярославе?

Но милый образ будто бы поблек. Не тревожил больше тягостными думами, не приходил во снах. Теперь там место другой женщине. Которая вот-вот рыбкой из лап выскользнет!

Дар вновь зарычал и саданул кулаком по земле.

Только слепой мог не заметить, как с каждым днём Варвара менялась все более. Взгляд дочери теперь обращён к людям, улыбка все чаще красит губы. А уж как юная княжна печалилась о случившемся с Марьей! У постели ее сидела, смотрела ласково…

Может, пока не так, как на мать, а все же близко... Неужто Искусница сама этого не замечает? Или будет так жестока, что отвернется от потянувшейся к ней души? Зверь внутри протестующие заворчал.

Вновь потребовал бежать обратно да поскорее укладывать красавицу на ложе. Надо бы сделать ей дитя, и никуда Марьюшка не уйдет.

Промеж ног вмиг потяжелело. Как наяву Дар увидел распластанную под ним красавицу. Услыхал протяжные стоны и собственный жаркий шепот.

Да, приятно будет наполнить ее лоно семенем несколько раз кряду. Брать каждую ночь, а потом любоваться, как полнеет девичий стан и наливаются молоком груди. Первому испробовать сладкие белые капли, а затем вдоволь погладить округлый животик…

Сквозь прикушенные губы прорвался стон. Дар вскочил на ноги, кинулся было обратно в терем, но вдруг сквозь морок желания проклюнулась тревога. Провела ледяной иголочкой вдоль загривка, растревожила сердце.

Что это с лесом?

Душок какой-то… Будто зверолюд пробегал иль погань какая. Но давненько.

Дар воззвал к Велесу, и от макушки до пят тело пронзило болью. Однако это невеликая плата за божественный подарок.

Зверь шумно встряхнулся и потянул воздух. Ну да, не померещилось. Рыскал здесь кто-то. И не просто так.

Что ж…

Громкий медвежий рык прокатился по лесу. За каждую кочку зацепился, до всех верхушек достал. И все вокруг зашумело, скрипом и шорохом наполнилось. Замелькали меж стволов косматые тени.

Как предписано богом, явились на медвежий зов лесные духи – моховики и листовики, лесавки самые разные, мавки еще. И предводитель всех их – леший-старичок.

- Пошто тревошишь нас, князь милоштивый? – прошамкал, кланяясь наместнику Велеса.

Медведь вновь зарычал. С хрипом принялся втягивать воздух. Леший тоже принюхался.

- Не чую, мой гошподин, - развел когтистыми руками. – Мошет, залётный кто, вроде моровой ветряницы.

Да, порой такое случалось. Прибегали к ним в леса злые болезни, однако таких гнали в три шеи. Не всегда получалось, правда… а тут вроде сладили.

Или нет?

Уж очень Дара тревожила невесть откуда взявшаяся водяница. А тут ещё след в лесу образовался. Да перед самым праздником!

Медведь оскалился.

- Как скашешь, гошподин, - вновь поклонился леший. – Будем глядеть пуще прешнего, не ишволь бешпокоиться.

И пропал. За ним исчезли остальные. Лес вновь стал спокойным, однако Дар все так же тревожился. Нехорошее что-то близилось. Как далёкая гроза, маячило где-то за холмами, ещё не видная, но неотвратимая.

Надо будет вновь к волхвам идти, пусть ещё оберегов вокруг Великовелесья поставят. И по окружным селениям пробежаться. Заодно голову проветрит…

Зверь воспротивился было – не хотел покидать Искусницу, - однако быстро уступил. Забота о родных землях была столь же важна, сколь истинная. Велес того требовал, а также сердце медвежье и человечье. Однако как бы сестры за ним не увязались... Охотницы ведь они по родным местам с ветерком промчаться. Еще и Марью с собою захватят… Недурно было бы! Он бы ей и Мавкины ключи показал, и в Соловьиную рощу завел… Птичек послушать, на мягкой травушке поваляться… Без одежи!

- Да что ты будешь делать! – зарычал, досадуя на свои желания.

В поход, сейчас же! И Святозара с собою возьмет… Будет молодому княжичу в наказание работа от зори и до зори самая черная – за лошадьми прибирать, котел походный чистить да на страже стоять как подобает воину. Глядишь, мозгов прибавится. А нет - пусть на себя пеняет.

Глава 23

- Смотри, какова у меня красота получилась!

- У меня еще лучше!

- Нет, у Варвары!

И звонкий девичий смех наполнил горницу. Сестры веселились, выкладывая самоцветы на измазанных воском дощечках. Бросали друг в друга сверкающими камушками, угощались спелыми яблочками, грушами и, как ни странно, персиками… Марьяна уже знала, что в Великовелесье их привез Чертознай. И прижились ведь! Только если сравнивать с магазинными, эти были в два раза мельче… Зато сладкие!

Подхватив один, Марьяна вгрызлась в податливую мякоть.

Вроде хорошо отдыхали. И Варвара резвилась, как самая обычная девочка. Бегала по горнице алым ураганчиком. Жестами звала сестер к себе или сама лезла к ним на колени и забавлялась с драгоценностями. У Додоны шелковый поясок выпросила, Веселину на колечко разжалобила, с Лилеи и Милославы по браслету взяла.

Девушки не жадничали. Наоборот, поощряли Варвару наряжаться, звали красавицей. Сами заплетали ей кудри, поправляли наряд. В общем, как могли вовлекали ребенка в общение. Порадоваться бы, но Марьяна то и дело поглядывала на дверь.

Уже обед почти, а Медведь где-то ходит… Или лежит? В обнимку с грудастой прислужницей. Вот же сволочь!

Марьяна отшвырнула восковую дощечку с такой силой, что та шмякнулась на пол. Сестры и Варвара тут же обернулись. Посмотрели пристально. А Марьяна… Она уже собралась отшутиться банальностью типа «руки кривые», но в горницу ворвалась чернавка. Судя по шароварам и раскосым глазам – из свиты Веселины.

- О, госьпозя моя! – воскликнула, бухаясь на пол. – Дозьволь слова молвиць…

Веселина аж подобралась вся.

- Говори, Азиза. Скорее!

- Целую руки тваи