Мой темный принц - Л. Дж. Шэн

ее, затем сразу же вскочил на ноги и схватил свои боксеры и джинсы. Я даже не стал вытирать яйца. Просто стянул использованный презерватив, наполненный примерно двумя галлонами моей спермы, завязал его узлом и бросил в урну под письменным столом.

— Ты в порядке, чтобы отправиться в Женеву самостоятельно?

Я говорил, как заправский мудак. Как те бесполезные трахари, на которых девушки жаловались в колледже и которые заботились только об одном.

Я напомнил себе, что на самом деле не являюсь мальчишкой. Что я разделю с этой девушкой всю свою жизнь - и очень скоро. Что через несколько недель мы будем вместе, в одном колледже, в одном городе, на расстоянии одного дыхания друг от друга. Тогда все наконец-то станет нормальным.

Она спрыгнула с кровати и схватила свое платье.

— Ага.

Платье висело на ее кулаках в клочья, благодаря тебе. Она попыталась надеть его, но оно было разрезано в месте декольте. Обнимашка вздрогнула.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Вот дерьмо.

— Не беспокойся об этом. — Она помахала мне рукой, слегка посмеиваясь. — Я воспользуюсь гостиничным халатом и выйду на улицу, чтобы купить себе что-нибудь утром. А тебе нужно успеть на самолет. Иди.

— Я не оставлю тебя без одежды и с кровью между ног.

Я повернулся, чтобы броситься к ней, но тут снова зазвонил мой телефон.

Черт возьми, Себастьян.

— Нет. — Брайар Роуз начала выталкивать меня за дверь. — Я знаю, как твой отец увлечен бизнесом. Не разочаровывай его. Иди. Серьезно, я могу нанять кого-нибудь, чтобы он принес мне что-нибудь из одного из магазинов внизу. Это же Париж, черт возьми. Здесь нет недостатка в бутиках.

— Но...

Обнимашка издала еще одно хихиканье.

— Иди, Олли, иди.

Она подтолкнула меня к ванной. Спотыкаясь, я надел ботинки и двинулся к выходу, похлопывая себя по куртке и карманам, чтобы убедиться, что у меня есть бумажник, телефон и паспорт.

Я остановился у двери, обхватив ее лицо обеими ладонями. Я не хотел, чтобы наш первый раз был таким. Я хотел обниматься, прижиматься к ней и смотреть тошнотворно романтичные фильмы.

Но для всего этого еще будет время.

Скоро.

— Я люблю тебя. — Я поцеловал ее. — Увидимся через несколько недель.

Она усмехнулась.

— Увидимся через несколько недель.

— Вечность начинается сейчас, — пообещал я ей.

Тогда я этого не знал, но я лгал.

30

Брайар

Если что и было хорошего в этом ужине, так это то, что Оливер решил перестать следить за мной. Разница между ужином до и после него была как день и ночь.

До ужина Оливер не спускал с меня глаз. Я практически каждую минуту карабкалась по стенам идеального пышного особняка, который не был похож на мой собственный.

Он следовал за мной повсюду, за исключением редких перерывов на туалет и душ. Он никогда не выпускал меня из виду. Этот человек был неумолим. Как курица наседка. Он заставлял меня решать головоломки, играть в судоку, пить оздоровительные коктейли каждые несколько часов и сопровождал меня в долгих прогулках вдоль озера, ссылаясь на то, что свежий воздух «полезен для души».

Он обращался со мной так, словно я была Бет из «Маленьких женщин». В любую секунду готовая взорваться. Хрупкая, как сухой лист. Я настаивала, что чувствую себя прекрасно. У меня все еще была мигрень, и мышцы болели после падения в пруд. В остальном я чувствовала себя дезориентированной только потому, что не все помнила о своей жизни.

Но после ужина я почти загнала Оливера в нашу спальню, готовая выпытывать у него о Себастьяне, и обнаружила, что он отключился на кровати. Не нужно было быть детективом, чтобы понять, что он притворяется.

Запыхавшись, я ворвалась в ванную и разбросала одежду по всем поверхностям, прекрасно понимая, что мой самопровозглашенный жених-барахольщик терпеть не может беспорядка. После душа я вернулась в спальню с полотенцем, плотно обернутым вокруг груди.

Он встретил меня храпом.

На следующее утро я проснулась в пустой постели и с одинокой голубой розой на тумбочке. Никакой записки. Я спустилась вниз по лестнице и пошла на кухню за масляным ароматом блинов. Он наколол вилкой целую стопку на тарелку, обильно полил сверху кленовым сиропом и поставил ее на остров рядом с полным стаканом свежевыжатого апельсинового сока.

Я поднесла стакан к губам, приклеившись глазами к французскому окну от пола до потолка с видом на озеро. Мои глазные яблоки горели от желания смотреть на него. Изучать его. Чтобы понять, что он от меня скрывает.

Меня убивало, что между ним и его братом должно было что-то произойти. Я всем сердцем верила, что Оливер фон Бисмарк любит меня больше всех на свете. Но его младший брат определенно был сильным претендентом на первое место.

Почему он не хотел мне об этом сказать? Наверняка доамнезийная Брайар уже знала правду.

— Я собираюсь сыграть в гольф. — Олли протянул мне салфетку, поцеловал в макушку и взял банан и протеиновый батончик. — Даллас должна быть здесь с минуты на минуту.

— Нет, не должна. — Я отпила сока. — Ты ненавидишь гольф. Ты всегда говорил, что это самый скучный вид спорта в мире.

— Второй по скучности вид спорта в мире, — возразил он. — Нет ничего скучнее керлинга. Это все равно что смотреть, как люди вытирают пол в замедленном режиме.

Он прислонился бедром к стойке, изображая расслабленность. Как будто он не избегал меня прошлой ночью. Может быть, я слишком много думала. За ужином он выпил кучу вина. Ирония судьбы заключалась в том, что, когда в моей голове не было воспоминаний, она была переполнена всем остальным. Вопросы. Мысли. Заговоры.

Я откусила от блинчика, удивляясь тому, что он теперь умеет готовить.

— Куда ты на самом деле идешь?

— В любом случае. — Он открыл холодильник и достал из него готовое блюдо. Сколько же этот человек съел? И можем ли мы себе это позволить, даже с нашим статусом миллиардера? — Мне это стало нравиться.

— Нет, не нравится, — решительно заявила я, зажав стакан между пальцами. — А еще на тебе деловой костюм. Скажи мне, куда ты идешь.

Он засунул в рот очищенное вареное яйцо целиком, недовольно хмыкнув.

— Ты когда-нибудь позволяешь вещам ускользать от тебя?

— Да. — Я нарезала еще один блинчик. — Я позволила своим родителям сбежать