Развод в 45. Предатель, которого я любила - Лила Каттен

Моя голова взрывалась, и я не был уверен в том, что выдержу достаточно долго.

Забавно, но я большую часть времени думал даже не о том, что нахожусь на грани срыва. Я думал об Олесе, ее музыке, звуках пианино, исходящих из-под ее красивых пальцев, и спокойствии, которое всегда было в нашем доме.

Господи, я так скучал по нашему дому и жене рядом. По ее улыбкам, атмосфере, которую она творила одним своим присутствием. Меня никогда не волновала ее инвалидность. Я убегал от того, что у нее ничего так и не вышло. Быть рядом и знать, что все это напрасно, но улыбаться и говорить, что все будет хорошо, – слишком тяжело.

Вера давала мне покой. Раньше. Сейчас я не чувствую его ни капли. Только давление и нежелание что-либо делать.

Единственное, что меня удерживает, – это ответственность, которую я решил нести за этого ребенка. И вина. Быть может, искупляя эту вину через это, я хотя бы немного перестану чувствовать тяжесть и давление в груди. Хотя с момента развода это пока что не сработало.

Войдя в дом, я слышу шепот и смех. Пройдя в гостиную, вижу, как дочь рассматривает джинсы, которые надела Вера. Стоит им заметить меня – их лица становятся улыбчивыми.

– Пап, Вере сложно ходить в этих джинсах.

– А мне кажется, что они вполне свободные.

– Никит, мне действительно давит на живот шов.

– У тебя срок через неделю.

– То есть мне сидеть дома всю неделю? На КТГ поедешь вместо меня? И на прием послезавтра?

Она, психуя, стягивает более тонкую ткань с большого живота и уходит в комнату. Дочь смотрит так, словно я их ударил, и тоже исчезает.

Господи!

Тру остервенело лицо и иду за Верой.

Нахожу ее в слезах у шкафа.

– Вер?

– Все в порядке. Прости. Я надену юбку и колготки. Вряд ли успею замерзнуть, пока дойду до машины, а от нее до больницы. Ты же отвезешь меня?

– Просто купи эти джинсы, и все.

Стянув с плеч пиджак, я ухожу в ванную и долго умываюсь, прежде чем принять душ.

Она входит за мной и обнимает сзади.

– Я люблю тебя.

Вера остается стоять там, за моей спиной, уверенная, с улыбкой на губах, а я – с ощущением, что так бездарно уничтожил свою жизнь.

– Я тебя тоже люблю, – отвечаю и поворачиваюсь к ней.

Она стоит обнаженная и улыбчивая.

– Решила тоже искупаться.

– Я не возражаю.

Отвечаю ей и беру мочалку. У меня нет настроения на что-то другое.

– Я быстро, а ты не торопись. Скоро привезут еду.

– Ты не приготовила ничего?

– Я стою с трудом, Никит, куда мне эти сковородки и кастрюли таскать по кухне?

Снова не отвечаю. Не хочу. Просто не хочу – и все.

Когда я выхожу из ванной и одеваюсь в домашние штаны и футболку, в комнату стучит Лена.

– Входи.

– Папуль, а можно и мне с Верой купить джинсы?

– Какие по счету?

– Какая разница, какие? Они будут другие.

– Нет.

– Ну, пап! – топает она.

– Я дал тебе свой ответ.

– То есть Вере ты свой ответ дал и забрал через три минуты, а мне – своей дочери, между прочим, – ты говоришь «нет»?

– Это еще что за разговоры?

– Вера носит твоего ребенка, ты заботишься об этом ребенке. Но и я твой ребенок. Или я уже не в счет?

– Лена, то, что Вера купит себе эти джинсы, – необходимость. У тебя этой необходимости нет, потому что у тебя их целая куча, и надела ты каждую пару от силы пару раз. Может, подумаешь для разнообразия об учебе? Четверть заканчивается, а у тебя сплошные тройки. Ты закончила восьмой класс без единой плохой оценки – что происходит сейчас?

Она щурится, сложа руки на груди, затем резко их опускает.

– А, ну ясно. Понятно.

Дочь вылетает из комнаты, и следующее, что я слышу, – это удар двери в ее комнату.

– Черт возьми! – взрываюсь окончательно и решаю повременить с ужином, иначе это плохо закончится.

Лена

Как же она злилась. Просто до ужаса дрожа, Лена ходила по комнате и ненавидела отца за отказ. Но сдаваться не планировала. Ей всего лишь нужно было заплакать. Но сейчас она была злой и поэтому оставалась в комнате еще минут десять. Распустила волосы, написала в чате с подругами пару сообщений, посмеявшись над тем, как сегодня в школе пацаны вытащили стул из-под одной лохушки-одноклассницы, и та упала на пол.

Самое смешное, что они как раз и обсуждали то, что эта дура была в юбке.

Перестав злиться и посмеявшись немного, Лена выдохнула и взялась за ручку двери. Ей нужны были эти джинсы.

Затем проскользнула к Вере на кухню.

Курьер привез заказ, и Лена поспешила помочь. Она тут же состроила грустное лицо и стала помогать ей накрывать на стол.

– Эй, в чем дело? – спросила Вера, позволив ее плану сработать.

– Ни в чем, – пробубнила Лена и прикрыла лицо волосами.

Вера остановилась, взяла девочку за руки и приподняла двумя пальцами ее лицо, чтобы посмотреть в глаза.

– Ну?

– Да папа… все. Я просто попросила у него джинсы, а он отказал.

– Оу… Ясно. Слушай…

Вера поджала губы, и как раз в этот момент на кухню вошел отец.

– Что у вас тут? – он кинул на них взгляд, словно уже все понял, и потому не остановился, а сразу сел за стол.

– Никит, я, наверное, не стану покупать себе эти джинсы. Ты лучше эти деньги дай дочери. Пусть она купит. Ничего страшного.

Лена уже почти ликовала. Не даст отец – так Вера вместо себя купит на его же деньги.

Ха!

– Елена! – голос папы был строгим, и она вздрогнула.

Но не планировала отступать.

– Ну что? Я не просила Веру…

– Я тоже не стал бы просить. У тебя этих шмоток по десять каждой.

– Никита, она же подросток. Успокойся.

– Нет, я сказал.

– Ой, – вздохнула Вера, махнув на него рукой. – Значит, сама ей их куплю. Не жалко.

– Дело не в жалости. Дело в наглости моей дочери.

– Да и не надо мне ничего. Ну и люби этого ребенка больше, чем меня!

Лена всхлипнула и ринулась убегать,