Куколка - Ирина Леонидовна Воробей

– Шикарный подарок! – сказал он после, внимательно разглядывая фигурку. – Постой, это ты?

– Да, – смутилась девушка.

Она надеялась, что он не догадается.

– Вау! Тогда я буду ее беречь, – сказал Вадим, восторженно вглядываясь в маленькое фарфоровое личико.

– Нет! Я дарю ее тебе в качестве материала для твоих работ. Ее нужно разбить.

– Нет, ты что, я не могу, – сказал парень, прижав статуэтку к груди.

– Тогда ее разобью я!

Татьяна воодушевленно выхватила из его рук фигурку и бросила в стенку беседки. Все опешили поначалу, а потом захлопали почему-то. Татьяна, счастливая и улыбающаяся, начала собирать осколки. Для нее это значило больше, чем просто статуэтка и материал для мозаики. Вместе с этой фигуркой она как будто разрушила свою оболочку, свой кокон, в котором пряталась всю сознательную жизнь.

– Впервые мне дарят подарок и тут же уничтожают прямо у меня на глазах, – заметил Вадим и усмехнулся.

Остальные тоже посмеялись, и все принялись собирать осколки.

После двух компания стала расходиться. До этого момента ребята громко смеялись и обсуждали что-то интересное, а потом все разом резко устали и решили отправиться спать.

* * *

– А я утром еще переживал, как мы здесь устроимся. Здесь ведь всего четыре комнаты и четыре двуспальных дивана. Думал разделить Дэна с Алисой сначала, но видишь, как оно удачно все сложилось, – говорил Вадим, вдевая советское шерстяное одеяло в пододеяльник.

Они сидели на старом раздвижном диване-книжке, что стоял у стены напротив окна в бывшей спальне его родителей. Помещение было полупустым. Осталось (или было так всегда) только самое необходимое: диван, комод и пуфик. Стены сохранили натуральный деревянный цвет без какой-либо отделки. Украшали их неумело нарисованные прованские пейзажи на холстах без рамок. Пока Вадим готовил постель, Татьяна разглядывала их со вниманием. Все они были похожи на работы импрессионистов, но девушка не знала, на какие именно. На каждом холсте в правом нижнем углу черными красками были выведены три латинские буквы «VDM».

– Это я в детстве рисовал, когда в художке учился, – заметив ее заинтересованность картинами, сказал Вадим. – Маме нравились все мои работы, она их развесила по всему дому. Хотя они просто учебные. И нарисованы-то коряво.

Он сам себе усмехнулся.

– Нет, красиво, – задумчиво ответила Татьяна.

Потом он сообщил, что постель подана, и начал раздеваться. Татьяна потушила свет и переоделась в пижаму. Это было так странно для нее – ложиться в постель вместе с кем-то, раздеваться при ком-то, чувствовать на себе чей-то жадный взгляд, пожирающий при сумеречном свете каждую деталь ее тела. Чувства неловкости и неуверенности снова настигли ее. Она хотела прикрыть руками причинные места, хотя они и так были закрыты ночной рубашкой и шортиками. Татьяна медленно подошла к дивану, немного волнуясь. Вадим лежал у стены, подперев голову локтем, и не сводил с нее глаз. Она села на краешек аккуратно, не осмеливаясь залезть под совместное одеяло.

– Ты чего? – смеясь, спросил Вадим – Это из-за утра, да? Ты все-таки не дашь мне шанс реабилитироваться?

Она рассмеялась.

– Чего боишься? Иди ко мне, – сказал он негромко и, обхватив ее одной рукой за плечи, положил на себя, заставив тем самым лечь целиком на диван.

Татьяна накрылась одеялом. Они легли набок. Вадим обнимал ее сзади, повторяя изгибы ее тела в поясе и в коленях. Он плотно прижал ее к себе и снова втянул запах волос. Татьяна улыбнулась. Чувство неловкости пропало. Сразу стало уютно и безопасно.

– Я не шутил, когда говорил, что люблю тебя, – сказал он тихо ей на ушко.

Татьяну пронзило приятное волнение. Эти слова были сказаны так нежно и так кстати, что ей захотелось расплакаться, но она только зажмурила глаза, ничего не отвечая. Вадим выждал какое-то время, а потом начал целовать мочку ее уха. К волнению прибавилось возбуждение, и Татьяна, повернувшись к нему лицом, начала целовать его в губы. В эту ночь он реабилитировался дважды.

Они не спали до самого утра. Татьяна и не подозревала в себе такой страсти. Она полностью и с жаром отдалась ему вся, забыв про все свои установки, нравоучения отца и границы этой комнаты. Она стонала от приятного изнеможения, к концу переходила на крик, а потом резко замолкала, расплавляясь в его руках. И было плевать, что все в этом доме было слышно. Весь дом предался любви. Из других комнат тоже доносились стоны, скрипы и ритмичные стуки. Так что никому до других не было дела.

Проснувшись, Вадим пристал к ней еще раз. И они еще раз занялись сексом, не таким страстным и громким, как ночью, но зато таким, который бодро заряжал на весь предстоящий день. Татьяна лежала на спине, голая, полностью расслабленная, без одеяла. Вадим поцеловал ее в живот и поднялся с кровати. Он тоже выглядел счастливым. И ей это нравилось. Парень тихонько напевал песню на английском языке. Он подошел к окну и растворил его, впустив в заполненную страстью и потом комнату свежий воздух.

– Который час? – спросила Татьяна спокойно, перевернувшись набок, лицом к свету.

Вадим посмотрел на телефон и ответил, что до часа осталось 7 минут.

– Черт, мне надо домой, – с тревогой воскликнула девушка.

На лице Вадима тут же выступила гримаса разочарования. Он развернулся к ней передом, присев на подоконник. Свет сильно затемнял его, поэтому Татьяна не могла прочитать настроение парня, но недовольный голос выдавал его с потрохами.

– Зачем тебе куда-то спешить?

– Ну, как зачем? Успеть вернуться к тому времени, к которому должны вернуться мои однокурсники.

– А какая разница? Вернешься, когда захочешь сама.

– Я хочу сейчас! – от нарастающего волнения вскрикнула Татьяна. – Их автобус должен быть в городе в три.

– То есть ты не собираешься отцу ничего рассказывать?

Парень скрестил руки на груди.

– Что рассказывать? Зачем? Ты же знаешь, как он к этому относится.

– Ну, и что? Рано или поздно ему придется это принять. Или…

Он остановил сам себя и надолго замолчал. Татьяна отдала бы все, чтобы видеть его лицо полностью, но оно скрывалось в тени, а влетающий в комнату свет и ясное небо слепили ее. Она тоже ничего не говорила, потому что не знала, что сказать. Для нее было совершенно логичным и нормальным ничего отцу не рассказывать. Она боялась себе представить, что будет, когда он узнает. «Ему нельзя знать!» – повторяла девушка в голове.

– Ясно, – внезапно, после нескольких минут молчания сказал Вадим, подходя к пуфику