Когда мы были осколками - Акация Блэк

Под пальцами бешено частит пульс.

– Заставь меня.

И я подчиняюсь. Впиваюсь в ее губы с той яростью, которая переполняет меня при мысли, что она больше не работает в компании. Ее пальцы возвращаются к моему члену, а мои – к ее упругим бедрам, на которых она рискует потом заметить синяки.

– Черт, Луна, я сейчас кончу.

Она улыбается, когда я, пытаясь оттянуть оргазм и продлить этот момент, начинаю дрожать всем телом. Мне так хорошо, что даже зрение начинает плыть. Когда чувствую, что давление ее руки ослабло, хватаю ее за челюсть.

– Если ты сейчас остановишься, я реально пойду и трахну ее.

– А мне плевать, – улыбается она, замедляясь.

Яйца болезненно сжимаются, и я стискиваю зубы, чтобы не кончить.

– Ты так прекрасна, когда врешь.

Приятное жжение внизу живота вот-вот перейдет в извержение. Мысль о том, что я кончу в ее кулак, как подросток, возбуждает меня до звезд перед глазами.

– Валяй.

Она бросает вызов и разжимает пальцы, гордо глядя на меня. Я в шаге от того, чтобы на коленях умолять ее не останавливаться, но я не доставлю ей этого удовольствия.

– Ладно.

Делаю шаг назад, натягивая боксеры обратно. Сердце стучит в висках, пока Луна разглядывает меня с надменной улыбочкой на пухлых губах.

– Ладно, – повторяет она.

Застегнув брюки, стою, не в силах сдвинуться с места. Она провела меня как лоха и знает об этом.

– Мне нужно многое успеть перед уходом. Думаю, дверь найдешь сам.

Она выставляет меня, как последнее ничтожество, и даже не скрывает радости. Качая головой, едва не задыхаюсь от возмущения. А через секунду со сжатыми кулаками устремляюсь к ней, как хищник, что бросается на свою жертву. Пальцами твердо хватаю ее за челюсть.

– Как же я тебя ненавижу, – выплевываю я, прежде чем жадно вонзиться в губы.

– Я тоже тебя… ненавижу, – выдыхает она между поцелуями.

Я будто попадаю в рай. Господи, как я жил без нее все эти годы? Ее рука зарывается мне в волосы, а моя обвивает ее талию, прижимая к себе еще ближе. Целую ее так же крепко и глубоко, как трахал бы ее. Мы пьем друг друга, страстно друг друга ненавидя. Она обхватывает ладонями мое лицо и прижимается ко мне лбом, чтобы перевести дыхание. Но мне плевать на кислород. Я хочу умереть сейчас. С ней.

– Потрогай меня, Лиам.

Умоляю, молчи. Луна с горящими глазами убирает прядь у меня со лба, и мое сердце останавливается. И, черт. Я могу сделать ей приятно, не прикасаясь к ней и не рискуя слететь с катушек и нарушить обещание.

– Покажи мне, как сильно ты меня хочешь, радость моя.

Ее щеки вспыхивают.

– Сними трусики и раздвинь ноги, Луна.

Она тут же поддевает белье, и оно соскальзывает вниз по ее ногам, на которых мне хочется оставить метки укусов. Эта идеально гладкая медовая кожа заслуживает того, чтобы я в своем поклонении покрывал ее поцелуями. Черт, теперь мне так же жизненно необходимо накрыть ее своим телом, как дышать.

– Шире…

Сорвавшийся с ее губ тонкий стон отдается мне прямо в член. Она ложится на стол, опираясь на локти, и я чуть сознание не теряю от того, как она прекрасна.

– Ты такая мокрая, Луна. Само совершенство.

Задираю платье на ней до живота и оставляю легкие поцелуи на лобке и внутренней части бедер.

– Лиам…

Когда я слышу этот жалобный зов, полный желания и нетерпения, в брюках становится еще теснее. Скользнув губами от ее шеи к челюсти, поднимаюсь к уху и шепчу:

– Я не стану трахать тебя, крошка Луна. Покажи мне, что ты делаешь, когда лежишь одна в постели и думаешь обо мне. Я хочу увидеть, как красиво ты кончаешь на своих пальцах, представляя, что это мой член.

Она стонет громче и тянет руку к влажной киске. Черт, я сейчас сдохну. Ее пальцы находят набухший клитор и начинают медленно его поглаживать. Слишком медленно. Уверенный, что она послушалась, с недоумением замечаю, как она убирает от вульвы блестящие пальцы. Что она задумала?

– Нет, я хочу кончить на твоем языке, – заявляет она. – Я это заслужила.

Ты заслуживаешь гораздо большего, радость моя.

– Опустись передо мной на колени и покажи, насколько ты раскаиваешься в том, что вел себя как последний ублюдок.

Насмешливая улыбочка приподнимает уголок ее губ, и я чуть не падаю замертво. Забыв обо всем, ловлю руку, которой она себя ласкала, и один за другим облизываю пальчики. Ее щеки заливает румянец, и я довольно рычу, заметив это.

– Какие мы властные.

Я играю с огнем, но все же притягиваю ее за бедра к краю стола. Черт, я же больше никогда ее такой не увижу. Развожу бедра и встаю перед ней на колени, не разрывая зрительного контакта. Ее дыхание становится прерывистым, и кто-то из нас стонет, когда я большим пальцем провожу по пульсирующему в ожидании разрядки клитору. Затем приникаю губами к ее киске и ласково слизываю влагу.

– Лиам, дверь, – со страхом говорит Луна, задыхаясь. – Кимберли может войти.

Я обхватываю губами клитор.

– А разве ты не этого хочешь? Давай покажем ей, как ты прекрасна, когда кончаешь на моем языке.

Луна не отвечает, потерявшись в удовольствии, которое я ей доставляю. Подняв на нее глаза, замечаю, что ее голова запрокинута, а волосы растрепаны. Она на грани. Рот заполняет ее вкус. Чтобы получить разрядку, начинаю дрочить и себе. Боже, она такая горячая и сладкая. Кому нужен воздух, если смерть – это так приятно? Через десять секунд самую прекрасную женщину, что когда-либо ступала по земле, накрывает волной блаженства, пока она прикусывает собственное предплечье и мелодично выстанывает мое имя. И я понимаю, что в список моих любимых мелодий на второе место – после смеха Луны, конечно, – встает то, с какими звуками она кончает. Все еще переводя дыхание, она садится и берет в руку мой член. И у меня срывает крышу, и я снова целую ее в губы. Она начинает двигать рукой быстрее, и я кончаю ей в кулак, как тогда, когда она впервые подрочила мне в школе. Оргазм выбивает из тела дух. Кажется, сердце вот-вот остановится. Дрожа, опускаю голову ей на грудь, пока мы оба, насытившись, лежим на столе. У меня перед глазами звезды – весь долбаный космос и все, что вокруг него. Придя в себя, Луна начинает ерзать подо мной. И я не знаю, что чувствовать и говорить, когда она спокойно берет пачку бумажных