Пламя на двоих - Ольга Ярошинская

— Угу, на всю крепость три девки, — угрюмо произнесли с задних рядов.

— И жратвы вкусной нет, — подхватил один из толстяков-братьев.

— Да и алчность не потешишь, — добавил Хвост. — На нашу стипендию только и погулять раз в месяц в Айдане.

— Тем не менее вы умудряетесь давать порокам слабину, — припечатал профессор. — Достаем листочки!

— Опять… — заныли все хором.

— Сочинение на тему «Как важно держать в узде внутреннего дракона», — Денфорд обвел аудиторию взглядом. — А кто плохо напишет — на кухню на три дня.

— Да за что? — вновь взвыли парни.

— Чтобы вы понимали: все имеет последствия, — закончил он.

После урока я подошла к кафедре, помялась с ноги на ногу, набираясь решимости.

— Тебе надо в королевский архив, — сказал профессор Денфорд, хотя я даже не успела спросить. — Там ведут учет всех драконокровных с указанием знака. Но, Вивиана, у твоего отца вовсе не обязательно чешуя. Знак определяется личностью. Наследственность знака, скорее, совокупность предрасположенностей…

— Понятно, — ответила я. — А вы, случайно, не знаете кого-нибудь с чешуей?

— Ты первая.

— И про сердце я не совсем поняла, — продолжила я. — Вы сказали, оно дает смысл.

Профессор вздохнул, оперся на кафедру.

— Сердце дракона называют знаком истинной любви, — нехотя ответил он. — Драконы создают пару на всю жизнь.

— А какие у него способности?

— Честно? — усмехнулся Денфорд. — Никаких. В книгах пишут, что это дает возможность понять саму сущность любимого человека. Но я и до инициации знал, какая она необыкновенная.

— Наверное, вам обидно, — предположила я. — Раз ничего не изменилось… Терпеть боль инициации…

— Я бы не променял этот знак ни на какой другой, — ответил он. — Так она, по крайней мере, не может прогнать меня прочь.

Профессор не называл имени, но и так было ясно, о ком речь. Хильда — вот кто его истинная любовь.

— Выходит, ваша любовь не взаимна? — ахнула я.

Профессор как будто помрачнел. Впрочем, он всегда выглядел мрачным в своем черном сюртуке.

— Это не важно, — отрезал он. — Считается, что сердце дракона также дарует справедливость, терпение, смелость и все такое. У тебя, кажется, тренировка сейчас?

Я поняла намек и, попрощавшись, ушла.

Профессора Денфорда было немного жаль. Что же Хильда не даст ему шанс, раз уж она для него одна единственная? Прямо как я для Элая. Может, ее тоже тяготит обреченность?

— Я знаю еще одного человека с чешуей, — сказала Берта, встретив меня в коридоре.

— Расскажи, — попросила я, взяв ее под руку.

* * *

Элай обошел всю крепость, но Ингрид так и не нашел. Заглянул даже к капитану.

— Нет, не заходила, — ответил тот. — И по поводу перевода впервые слышу. Совсем плохо?

— Совсем, — не стал утаивать Элай. — Все еще хуже, чем было. Она… жжет себя.

— Зачем?! — искренне изумился Освальд.

— Сказала — тренировалась, — отрывисто бросил Элай. — Хотела склонить меня к близости.

Признаваться в этом было неприятно. Все равно что трясти нижним бельем. Но лучше так, чем потом Ингрид скажет, что это он ее опалил.

— Ингрид, похоже, поставила перед собой задачу — осчастливить в Драхасе всех, — хохотнул Освальд. — Без исключений. Она прямо сорока из детской считалочки: этому дала, этому дала…

— Она пропала, — перебил его Элай. — Вещи на месте, но ее нигде нет.

— Ушла в самоволку? — нахмурив рыжие брови, переспросил капитан. — Как явится — ко мне отправь. Уж я ей устрою выволочку. И если настаиваешь, переведу к Янису. У них как раз ни одной дамы.

— Спасибо, — от души поблагодарил Элай. — Я могу взять взамен любого.

— Разберемся, — кивнул Освальд. — Так-то у тебя и своих дел хватает… Как успехи?

— Все по плану, — коротко ответил Элай.

Он собирался вскоре слетать с Вив на заставу, познакомить их с Вересом. Пусть увидит, что у опального принца появилась девушка, это поможет привлечь новых сторонников.

— Удачи, — благодушно пожелал Освальд. — Держи в курсе.

Элай точно не собирался этого делать, но кивнул и ушел из душных капитанских покоев.

Где же носит Ингрид? И чего еще от нее ждать?

В драконятнике густо воняло рыбой и любимой мазью лекаря. Элай направился сразу к Сильве, но Дымок ревниво сунулся следом, толкая в плечо здоровенной башкой. Серебристая драконица была в стойле. Значит, Ингрид никуда не летала или, по крайней мере, вернулась.

Почесав шею Дымку, который требовал ласки, Элай вгляделся в полумрак стойла, а после, ругаясь сквозь зубы, быстро вошел внутрь. Сильва стояла в самом конце загона, вытянув длинную шею и неудобно вывернув голову, плотно привязанную к кольцу. Длинную пасть обхватывали тугие ремни намордника, и драконица не могла даже рычать, только хрипло дышала, косясь на Элая слезящимся глазом.

— Сейчас-сейчас, — бормотал он, распутывая ремень, который тянулся из верхнего кольца к столбику, вбитому в камни. — Потерпи, моя хорошая.

Плюнув на узлы, рубанул рукой, призвав знак меча, и ремень порвался как лента. Сильва уронила голову, придавив плечи Элая. Едва устояв на ногах, он принялся за намордник. Аккуратно расстегнул тугие застежки, одну за другой, погладил чувствительное местечко у глаза, где чешуя переходила в тонкую, почти нежную кожу.

— У-ру-ру, — тихо ворковал Элай, снимая намордник и пытаясь успокоить драконицу. — У-ру-ру.

Все же Сильва не была его драконом и могла отреагировать агрессивно. Но, освободившись, она развернула шею к поилке и нетерпеливо погрузила в нее морду, захлебываясь от жажды.

Повесив намордник на крюк, Элай задумчиво погладил чешуйчатый бок. Дымок, которого давным-давно не привязывали, просунул любопытную башку в загон и вопросительно дыхнул, обдав лицо горячими слюнями. Дернув ноздрями, развернулся к Сильве, снова принюхался.

— Даже не думай, — укорил дракона Элай. — Она еще маленькая.

Но Дымок зарычал, и Элай, научившийся различать интонации, посмотрел на Сильву внимательнее. Повел рукой к факелу, укрепленному в стене, и тот вспыхнул, разгоняя густые тени. На серебристой чешуе была кровь — над бедром, в том месте, где оно сочленялось с телом. Сильва все пила, жадно и торопливо, и Элай воспользовался моментом, чтобы осмотреть рану. Не такой уж глубокий порез, за пару дней заживет. Но где она его получила?

Напившись, Сильва ухватила крупную рыбину, дожидавшуюся своего часа с завтрака, и заурчала, впиваясь зубами в сочную плоть. Элай благоразумно отошел.

Допустим, ее ранили красноперые. Днем они вылетают редко — уж очень заметные издалека. Но Ингрид могла нарваться на разведчиков. Или же сама сдуру залетела на их территорию. Вдруг ее взяли в плен? Но кто бы тогда привязал Сильву? Выйдя из стойла, Элай расспросил работников драконятника, но толком не добился ответов. Не вылетала,