Кольца Лины - Наталья Александровна Сапункова

раз в две недели бесплатно занимается лечением всех желающих, но только лечением — такая милость от князя. До приема еще неделя. Если не удастся попасть, мы уедем в деревню, тут рядом. Там будет безопасней. Милая, ты не бойся, в Вельде нас не станут искать. Меня всегда ловили… в другой стороне.

Бедный Дин, он же устал не меньше руха. Это я, можно сказать, выспалась, а он всю ночь провел "за рулем"…

Травник оказался очень пряным, с нотками меда и горечи.

— Там в семье князя что-то не так, я не понял, что, — добавил задумчиво Дин, — Сула сказала, что князь вроде при смерти, а младший князь со дня на день повезет княжну на смотрины, половина летучей дружины с ними улетит в Андер… — и тоска прозвучала в его голосе такая явная, или мне показалось?

Что у тебя в Андере, дорогой мой? Ты помнишь, или нет?..

— До королевской свадьбы всего ничего осталось. Это, наверное, к лучшему, младший князь уедет, старшему ни до чего дела нет, а маг твой останется, и не у кого ему будет позволения спрашивать. Только вот княжну вроде даже не назвали пока — почему, интересно? Хотя, если князь не в себе, то понятно, это же он должен решить. А, впрочем, не знаю.

Спасибо запискам дедушки — это, про княжну, не показалось мне полной ерундой. Но и не волновало ничуть — какое нам дело до всех князей, княжон и королей, вместе взятых? Ровно никакого.

Я подошла к Дину, обняла, прижалась щекой к его плечу. Он тоже меня обнял — нерешительно так, словно сомневался, а стоит ли.

Устал? Спросить бы тихонько. Ну почему я немая?!

— Ты не передумала? — тихо спросил он. — Все еще хочешь в свой мир? Дурень я, у тебя же там, семья, отец-мать, братья-сестры, да? Конечно хочешь.

Да, милый. У меня там семья. Мама, дядя, который мне всю жизнь вместо отца был. И братья — ну и что, что двоюродные? Братья, и все. И они там, не поймут никогда, куда я подевалась. А тут у меня, так уж случилось, теперь есть ты. И хоть разорвись. Но ведь нам не обязательно страдать над этой проблемой прямо сейчас?

Я ведь решила, и не передумаю — не хочу, потому что. Если устал, ложись и поспи, приставать не стану. Но лягу рядом — ведь не будешь против? Знаю, что не будешь…

— Не важно, — сказал он, — все неважно, — а сам медленно, по одной вынимал шпильки из моих волос, распуская прическу.

Встряхнул мои волосы, растрепал, пропустил между пальцев.

— Какая же ты красивая. Тебя ведь наверняка замуж хотели выдать… там, в твоем мире? Хотели?..

Я рассмеялась, положила палец ему на губы — молчи, дескать, не хватало нам тут еще всякие глупости обсуждать. А потом приподнялась на цыпочках и поцеловала его, легонько, и он тут же сам впился губами в мои губы.

Пуговицы на его рубашке такие мелкие, тугие, и их десятка два — что за дурость шить мужикам такие рубахи?! Впрочем, у меня пуговок не меньше, но Дин поступил умно — расстегнул только верхние, и ловко снял с меня блузу через голову, и юбка тут же сама свалилась с бедер — однако… И когда успел развязать, ловкий ты мой?..

Он подхватил меня на руки, а до кровати, оказалось, было ровно три шага.

И вовсе он, оказывается, не устал, ну вот ни капельки.

Я проснулась в потемках, и одна. В самый первый момент ничего не поняла, во второй — кое-что вспомнила и удивилась. Потом сон с меня слетел с момент, я вскочила, пошарила рукой по кровати — да, я одна, причем совершенно голая.

Так, сейчас разберемся. Темно, потому что за окошком ночь. Мы уснули… утром. Ранним. После того, как… вот именно, после того этого. И это то… вспомнилось и оказалось, в общем, весьма и весьма приятным воспоминанием. И с этими воспоминаниями следовало бы проснуться в жарких объятьях любимого, а не в одиночестве в темной комнате. И если бы еще можно было щелкнуть выключателем — и да будет свет, или хотя бы предполагать, где выключатель, пусть бы и в шкафу! Да-да, слышала не раз эти анекдоты про то, что в российских гостиницах выключатели в шкафах, но пока не видела, хоть много десятков раз пришлось останавливаться в простых, без претензий, российских гостиницах…

Ох, о чем я думаю? То все другая, уже не моя реальность. Здесь выключателей в принципе нет, нигде, и в шкафах и на потолке тоже, здесь где-то, гипотетически, должна быть масляная лампа, но что-то при свете она мне не заметилась.

Я ощупала пол под кроватью и, о счастье, нашла свою нижнюю рубашку, быстро натянула и почувствовала себя гораздо увереннее. Осталось поискать остальную одежку.

Я отыскала юбку и блузу и влезла в оные, когда стукнула дверь, и, как прекрасное видение, появился мой супруг с лампой.

— Ты проснулась?

Я выразительно на него посмотрела. Да, видишь ли, дорогой, я проснулась, а ты хоть бы догадался, уходя, оставить мне какой-никакой свет! Лампочку, свечку, да что угодно! И уходить вот так, по-тихому — да слов просто нет, как это называется!

Он улыбался, той самой своей уже привычной, родной мне улыбкой.

— Ты проснулась, — и это уже не было вопросом. — Хочешь спуститься вниз? Я заказал ужин. И кое-с кем тебя познакомлю.

Я тут же почувствовала беспокойный укол в душе — познакомит, с кем, зачем, не надо! Мы тут первый день, я пока никого знать не хочу, не хочу, и все! Кого он может знать тут, в этом городе, где никогда не был… или был?!

Он медленно подошел, между делом оставив лампу на столе, и как бы невзначай мне сообщил:

— Впрочем, спешить некуда, — его руки уже ласково прошлись по моей спине, а пуговки… они каким-то чудным образом расстегнулись сами.

И я как-то сразу охотно согласилась — некуда спешить, и беспокоиться не о чем. И то, что он подхватил меня на руки и отнес на кровать, а мои с таким трудом найденные в потемках вещички опять полетели в разные стороны, показалось мне очень правильным…

Потом, когда я блаженно вытянулась в его объятиях, и никуда не хотелось идти, и мой муж казался таким расслабленным и счастливым, тем не менее он со вздохом сказал:

— Надо спуститься вниз, там же ужин остывает.