Ледяная корона - Ева Верми

– Видимо, – шепнула я в ответ, – он не знает последние новости об Энионе.

– Как думаешь, он так же лестно бы о ней отзывался? Или послал бы Мерака на все четыре стороны?

– Он художник, мало ли как он видит ситуацию, – пожала я плечами, продолжая следить за Мераком, которого уже уводили вглубь выставки.

– Куда он? – поинтересовался Никос. Я провожала глазами Мерака, как вдруг наткнулась на знакомую макушку светло-голубых волос.

– Стирия! – воскликнула я, указав рукой в сторону сестры. Дальше я стрелой направилась к ней, игнорируя вскрик встречающего, которого, я не сомневалась, задержал кто-то из моих братьев или Дубхе. Я оказалась возле сестры, которая еще ничего не подозревала и разглядывала один из портретов, и положила руку ей на плечо. – Ясной луны, Стирия.

Она резко повернула голову и с ужасом и разочарованием уставилась на меня.

– Ниви? Ты что здесь делаешь?

– У нас к тебе тот же вопрос, – холодно ответила я. – Мы идем домой. Немедленно.

– У нас?! – перепугалась сестра, озираясь. Наконец она увидела братьев, отчего ее белая кожа стала почти прозрачной. – Как вы меня нашли?

Я подняла глаза и с удивлением уставилась на портрет перед собой. Я даже почти ослабила хватку на плече сестры от удивления.

– Нивис, нужно уходить, пока Артифекс не поднял шум, – рядом оказался Дубхе, ввергнув меня в еще больший ступор. Я переводила глаза с него на портрет, в котором угадывала его черты, но не только его. Незнакомец был похож не только на Дубхе.

– Ты знаешь, кто здесь изображен? – спросила я у него, но Дубхе только пожал плечами, разглядывая портрет и, похоже, не замечая в нем того, что увидела я.

– Здесь написано: «Кшяжне Полярис», – ответила сестра, замершая в ожидании приговора. Кшяжне? Значит, это кто-то из семьи Имбри? Но почему он так похож на Дубхе? Последний потянул меня прочь с выставки силой, а я утянула за собой сопротивляющуюся сестру.

Братья уже отзвонились маме, сообщив, что мы нашли пропажу и скоро вернемся домой. Мы отошли в сторону, не желая смущать встречающего и не привлекать внимание. Мерак вышел несколько мгновений спустя. Я бросилась к нему:

– Мерак, я прошу тебя, нам нужно купить один портрет. Узнай, продается ли картина и сколько Артифекс хочет за нее.

– Какая картина? – мгновенно спросил Мерак.

– В том зале, – указала я. – Называется «Кшяжне…»

Я запнулась, только что осознав смысл слова, которое собиралась произнести.

– Полярис! – воскликнула я, закрыв рот, чтобы не привлекать к себе внимание. Благо, за закрытыми дверьми галереи, знать не видела, как их наследная прионса сходить с ума от одной картины. Я развернулась к братьям и Дубхе, вновь повторив свое открытие, указывая в сторону картины, но уже перейдя на шепот: – Полярис!

До них дошло не сразу. Стирия так вообще стояла со скрещенными руками на груди, недовольно зыркая в нашу сторону и явно не разделяя наши настроения. Как же я сразу не поняла, услышав название портрета? Сестра поставила ударение на другой слог, отчего я не узнала имя.

– Это та звезда, что ты искала? – догадался Никос. Дубхе смотрел на меня не менее потрясенно.

– Этот тот самый маг, которого проклял Ичес.

– Нашла что вспомнить, – недовольно буркнул Ичес. – Может, тёзка просто.

– Вы не нашли ни единого Поляриса, когда я просила, – не менее недовольно ответила я, через мгновение переключившись на сестру. – Стирия, ты сказала, что Артифекс твой любимый художник, так?

Сестра буркнула «да» в ответ.

– Он пишет с натуры или по памяти? Или это портреты вымышленных магов?

– Нет, все маги на картинах – настоящие. Артифекс видел их своими глазами, – нехотя подтвердила сестра. Тогда нам точно нужно купить эту картину. Я развернулась к Мераку, чтобы обнаружить, что его там уже нет. Богини, какое счастье, что Стирия сбежала именно сюда. Я повернула голову к сестре и тут же бросилась ее обнимать:

– Стирия, милая моя снежинка, спасибо тебе! Ты так мне помогла!

– В чем? Чем я тебе помогла? – удивилась сестра. – Так я прощена?

– Ни в коем случае, – улыбнулась я. – И я строго накажу того, кто помог тебе в этом. Но я никогда не забуду, как ты мне помогла сегодня. Никогда.

Улыбка испарилась с лица сестры на этих словах. Думаю, сестре еще предстоит ощутить на себе ярость маминого гнева. Мне лишь хотелось знать, кто изображен на картине и почему он похож на Дубхе, а также кто помог сестре сюда выбраться. Мерак вернулся с пустыми руками, чем очень меня расстроил.

– Я договорился о покупке, но она возможна только после окончания выставки. И я немного соврал, – виновато улыбнулся Мерак, – он думает, что я покупаю от лица Энионы.

– И что он хочет? – уточнил Ичес, видимо, понимая, к чему клонит Мерак.

– В идеале – ее личного присутствия, он хочет ей передать картину прямо в руки. Но я думаю, что главное скрыть от него нынешнее положение дел с ней.

– Ну в Аэтерне ее мало кто знает, вряд ли станут это обсуждать, – пожал плечами Никос.

– Вы такие злые! Эниона хорошая! – воскликнула Стирия.

– Стирия, эта дамочка едва не угробила твою сестру, так что мы очень к ней снисходительны, – покачал головой Ичес. Стирия была уже достаточно взрослой, чтобы понимать такие вещи, но, к сожалению, или не хотела нам верить, или просто упрямилась. Главное, что мы ее нашли здоровую и невредимую, остальное – пустяки.

* * *

Вернувшись домой, мы все смогли выдохнуть. Все, кроме Стирии. Она, надутая, гневливая, быстрыми широкими шагами направилась к замку, у самого входа встреченная родителями. Папа, видимо, вернулся уже домой и был посвящен в побег младшей дочери. Стирия стояла перед родителями и всем своим видом демонстрировала негодование и злость. Мама строго и молчаливо осматривала дочь, а папа начал речь, и, судя по всему, она была не выплеском гнева родителя к своему ребенку, а заготовленным монологом

– Понравилась выставка тебе? Надеюсь, ты смогла насладиться свободой возомнившей себя взрослой девушки.

– И что? Накажете меня теперь? Заперли меня в этом замке!

– Стирия, – строго оборвала речь дочери мама. Мы с братьями стояли в стороне, заинтересованные судьбой младшей сестры. Мерак и Дубхе неловко переступали с ноги на ногу, явно чувствуя себя не в своей тарелке, но и уходить не торопились. – Имей совесть хотя бы помолчать и выслушать нас.

Стирия умолкла без прежнего энтузиазма злиться и возмущаться.

– Если позволишь закончить, – папа склонил голову, продолжая. – Я рад, что ты и сама заметила, что мы невольно заперли тебя в замке.