Пожар - Елена Сокол

Кирилл спешил и потому жутко нервничал. Он буквально заставлял себя не паниковать и действовать здраво, опираясь на знания и опыт, но исступленные крики, доносившиеся из дальнего помещения, подстегивали его все сильнее. Ему казалось, это дикие крики тех, кого им когда-то не удалось спасти.

Наверное, у каждого пожарного за годы службы бывает такое. Ты с гордостью носишь форму, радуешься работе, полной адреналина, ее захватывающей динамике, большим и маленьким ежедневным победам, звуку сирены, извещающему о том, что пора на вызов – на пожар, аварию или происшествие, где жизнь людей оказалась в опасности. А потом все меняется.

Приходят испытания, вынести которые под силу не каждому. Воспоминания, кошмары, флешбеки, преследующие тебя ночью и днем, во сне и наяву. Картины тех мест, где огонь победил, забрав жизни людей.

Ты слышишь их голоса, видишь их глаза, наблюдаешь безысходность на лицах их родных, познавших необратимое горе. И ты понимаешь, что ты тоже всего лишь человек, а не волшебник, но ощущаешь колоссальное чувство вины, которое день за днем утягивает тебя в черную бездну.

Это чувство преследует во сне, превращая ночи в бесконечные фильмы ужасов с повторяющимся сюжетом: ты пытаешься спасти пострадавших снова и снова, но конец всегда один. Они погибают.

Советы психолога дистанцироваться только раздражают, и тогда отчаяние становится невыносимым. Сложнее всего в такой момент собраться и заставить себя жить дальше, действовать на работе хладнокровно и решительно, ведь ты все еще значим, ты нужен людям, и ты можешь помочь многим. Кирилл пытался изо всех сил, но ему все еще чего-то не хватало. Какого-то спасательного круга, что держал бы его на плаву. Какой-то уверенности в том, что скоро все пройдет, и он сможет жить дальше как прежде.

Лев сообщил командиру по рации, что они почти подобрались к кладовой. Его голос был спокоен, и это помогало Кириллу собраться с духом. Конечно, старший пожарный полностью осознавал, какой опасности они себя подвергали, но его уверенность была дополнительной точкой опоры для Соло. Жар был уже практически нестерпимым, словно в раскаленной духовке, а криков почти не было слышно. Нужно было спешить. Взяв себя в руки и подавив в себе все эмоции, Кирилл действовал словно на автомате – продолжал лить воду на ярко-оранжевые языки пламени, танцующие в непроглядной тьме.

Пока не понял, что вода не идет: рукавная линия, очевидно, была повреждена.

- Черт! – Выругался он.

- Что? – Обернулся Царев.

- Прорвалась. – Кирилл отшвырнул ставший бесполезным рукав.

Теперь времени у них оставалось в обрез, а риск возрастал. Но они решили двигаться дальше, ведь до пострадавших оставалось совсем немного. Добравшись до кладовой первым, Лев забарабанил в дверь. Послышался слабый ответ изнутри, но слов было не разобрать.

- Давай, я. – Крикнул Кирилл.

- Отойдите от двери! – Предупредил Царев.

И в следующую секунду Соло вынес дверь одним резким и решительным ударом.

Завесу дыма прорезали лучи фонарей. Девочки прятались от огня в углу помещения: одна, ей на вид было около десяти лет, сидела, прислонившись к стене, другая, более младшего возраста, с тонкими косичками и в коротком платьице, лежала у нее на коленях – судя по всему, уже без сознания.

Пока Лев коротко докладывал по рации о найденных, Кирилл пытался осмотреть малышку.

- Давно она спит? – Спросил он у старшей девочки, взяв кроху на руки.

- Не знаю. – Вяло простонала та.

Нужно было срочно убираться оттуда.

- Как тебя зовут? – Склонился над ними Лев.

- Маша.

- Нужно спешить, Маша, я возьму тебя на руки. – Не дожидаясь согласия, он подхватил ребенка и прижал к груди.

- А Таня? – Кашляя, спросила девочка.

- А Таню взял мой напарник. – Ответил Царев.

Сердце Кирилла колотилось точно ненормальное. Ребенок в его руках не дышал: девочка лежала с закрытыми глазами и распахнутым ртом, вся черная от дыма. На детях не было защитных костюмов, как на пожарных, а их еще следовало пронести сквозь огонь. Он не знал, жива ли малышка, но не хотел, чтобы она пострадала еще больше.

- Уходим, - скомандовал старший пожарный.

Они прижали детей к себе и двинулись сквозь пекло, ощущая, что кровь в их венах вот-вот закипит, но при этом думая лишь о тех, кого пытались спасти. Переступая через горелые обломки мебели и обуглившиеся до неузнаваемости предметы интерьера, мужчины пробирались к выходу – буквально бегом. Каждая секунда могла стоить им жизни. Нужно было двигаться осторожно и аккуратно, но очень быстро. В полном снаряжении и с пострадавшими на руках это практически невозможно, но они и должны были сделать невозможное, ведь на них сейчас лежала большая ответственность.

Тяжело дыша, слыша треск балок над головами и думая только о том, чтобы успеть поскорее выбраться наружу, пожарные пробирались сквозь адскую раскаленную тьму. Они выбирались по памяти: такая уж привычка у пожарных – всякий раз входя в горящее здание, запоминать каждую мелочь, от расположения комнат до замеченных в них предметов интерьера, очагов огня или любых других деталей, которые могли бы впоследствии оказаться полезными им или команде огнеборцев, которые войдут туда после.

Кирилл шел первым, так как до этого Лев расчищал им обоим дорогу, и воздух в его баллоне вот-вот должен был подойти к концу, ведь чем активнее ты двигаешься, ты быстрее он расходуется. Периодически проверяя товарища, Соло прокладывал им путь. Все его мысли были о том, что в руках у него девочка, которой срочно необходима помощь медиков. Пожарный верил, что шанс еще есть. Закрывал спиной ее хрупкое тельце от языков пламени и крепко прижимал к себе, чтобы случайно не повредить о стену или упавшую, догорающую мебель.

Когда они вырвались наружу, Кирилл уже плохо видел от подступивших к глазам слез. Он положил ребенка на траву и сорвал со своего лица маску. Теперь он мог разглядеть малышку лучше: всю черную от копоти, худенькую, бездыханную. Ее платьице было розовым, косички светлыми, и такими же были длинные пушистые реснички. Кожа кое-где немного покраснела, но ожоги были легкими.

Соло слышал, как напарник что-то кричит, зовет медиков, но все его внимание было приковано к пострадавшей. Девочка не реагировала на прикосновения. Она не дышала. Он проверил ее сердцебиение – пульс отсутствовал. От осознания этого у Кирилла на мгновение зашумело в ушах. «Нет. Сегодня они никого не потеряют. Сегодня смерть ничего