Фортуна - женщина - Уинстон Грэхем

— Мы почти пришли, — возвестил Мартин.

Через пару минут мы свернули к более широкому каналу с причалами по обеим сторонам. Вдоль канала шли ряды высоких старинных домов, также с остроконечными крышами. Многие окна были освещены; некоторые оставались незанавешенными, на других были задернуты истрепавшиеся красные шторы. Откуда-то доносились звуки мандолины.

— Ну вот, — тихо сказал Мартин. — Но мы немного рано. Видно, здешний бизнес переживает не лучшие времена.

С улицы можно было видеть, что творится в комнатах первого этажа. Это были большей частью комбинированные спальни-гостиные с лампой под абажуром, дешевыми зеркалами и кушетками. Возле каждого окна сидела женщина. Здесь были женщины всех возрастов и по-разному одетые — в зависимости от представления о том, что любят мужчины. Некоторые расчесывали волосы, делая вид, будто не замечают вас; другие демонстративно поправляли подвязки или делали зазывные жесты. Одна или две кричали вслед — попеременно на голландском, английском и немецком языках.

В темной воде канала отражались огни. На первом этаже одного дома играла мандолина. Я сделал шаг назад и задрал голову, чтобы посмотреть, что творится выше, но кто-то прошмыгнул прямо у меня перед носом и исчез за дверью. Мандолина смолкла. Задернули штору.

— Возможно, имелись в виду нравственные барьеры? — предположил Мартин. — Среднему голландскому бюргеру приходится преодолевать их множество, чтобы решиться покинуть свой чистенький дом и впервые наведаться сюда.

— Не думаю, — ответил я, — что средний голландский бюргер посещает злачные места чаще, чем средний женатый мужчина из района Хайгейт — заведения на Фрит-стрит.

— Может быть, вы и правы. Вот эта девушка недурна — для тех, кто еще не пресытился. Или вон та толстушка: пусти ее в море, первая же волна опрокинет ее на корму.

— Золенстраат, 12,— вспомнил я. — Куда, Бетс говорил, нужно идти?

— Кажется, это дальше. Смотрите, вот это место, похоже на Харли-стрит.

На мосту я спросил дорогу у молодого человека в морском бушлате. К этому времени я уже привык к тому, что здесь сносно говорят по-английски. Однако этот оказался исключением. Ему потребовалась целая минута, если не больше, чтобы понять, что нам нужно. Он показал пальцем и вразвалку пошагал дальше.

Мы перешли на другую сторону канала. На стене углового дома с ярко освещенными окнами я прочитал выполненную черной краской по кирпичу надпись: ”Золенстраат”.

Гермина Маас где-то совсем рядом. Если это тот самый угол, с которого она видела Гревила — если она и впрямь его видела, — значит, мы находимся на том месте, где он нашел свою смерть. В отблесках света из окон домов по обе стороны канала серебрилась вода. Подобные районы можно встретить к востоку от Суэца. Возможно, этот квартал обязан своим происхождением давним торговым связям Голландии с восточными странами. Но Гревил — как он-то мог оказаться здесь?

Я услышал за спиной голоса: это Мартин расспрашивал какую-то женщину. Потом он подошел ко мне.

— Кажется, это вон та смуглянка на втором этаже.

Волнение помешало мне говорить. Мартин прислонился к парапету и терпеливо ждал.

Наконец я вновь обрел дар речи.

— Теперь, когда я имею представление о месте происшествия, эта история кажется мне еще более лишенной смысла.

Коксон повернулся ко мне.

— Как бы хорошо вы ни знали человека, иногда бывает нелегко понять его мотивы. Если ваш брат явился сюда не с очевидной целью, значит, в его душе рухнули какие-то нравственные барьеры. Так часто бывает.

— Для меня это слишком сложная метафора. Так или иначе, если принять за аксиому, что брат пришел сюда не с ”очевидной” целью, каковы могли быть иные причины?

— Понятия не имею. Я просто размышляю. Строю предположения. Вы говорите, он был цельной натурой? Мог пойти на риск, если того требовали ситуация либо интересы дела? Помните у Горация: ”Hic murus aheneus esto; nil conscire sibi, nulla pallescere culpa”^[7]? Кто знает, что может случиться с человеком в таком месте, под покровом ночи?

Я бросил быстрый взгляд на его затененное лицо и подумал: уж не приписывает ли он Гревилу собственные слабости?

Он продолжал:

— Мы можем сколько угодно теоретизировать, строя замки на песке. Возможно, вашего брата привело сюда элементарное любопытство и он просто поскользнулся и упал — безо всяких задних мыслей? — Мартин выбросил сигару; она зашипела, соприкоснувшись с поверхностью воды. — Значит, на втором этаже. Идемте.

— Я предпочел бы отправиться один.

— Не советую. Вдвоем безопаснее.

— Я все же попытаюсь. Иногда бывает удобнее одному.

— Она может неверно истолковать цель вашего прихода.

— По-моему, это, скорее, преимущество. Вы не обидитесь, если я вас ненадолго оставлю?

— Господи, конечно же, нет. Я просто хотел помочь. Но, если вам кажется — так удобнее, я подожду на мосту. Как говорится, постою на карауле.

— Вот-вот, — согласился я. — Постойте на карауле.