Жена неверного генерала, или Попаданка на отборе - Юлия Удалова

императору. Сила покинула меня. Но я верю, что она вернётся! Дож Ксаргул, он ведь теперь снова светлый, сказал, что, похоже, я чем-то расстроила водного духа Сэй Дзена. Но я обязательно верну его расположение, не сомневайтесь в этом! Не смотрите на мою сестру, она просто умеет показывать красивые фокусы с водой, но на самом деле моя сила гораздо больше! А когда я ее верну, ее станет еще больше, вы уж мне поверьте!

– Вы в отчаянье, – заметил я.

Избранная тяжело дышала, сбивалась и заикалась.

И одновременно стремительно сокращала между нами расстояние.

Скорее всего, сейчас полезет с поцелуями, и вызвала сюда под каким-то предлогом Еву, чтоб она увидела и решила, что я с этой идиоткой.

Такой же дешевый прием, как и сама Агнесс...

ГЛАВА 97

Моя умная женщина никогда на это не поведется.

И тут я уловил все тот же ванильный запах от Агнесс, в котором явственно послышались знакомые специфические нотки.

Фьола сребролистная – весьма редкая трава, обладающая очень сильным приворотным действием.

Оказывается, эта сука еще и приворожить меня решила...

– Да, я в отчаянии, мой повелитель! Но вовсе не потому, что я потеряла силу, – жарко зашептала Агнесс. – Причина тому – что вы не смотрите на меня, Ваше Величество! Послушайте, я очень давно хотела вам признаться, что безумно люблю вас. Люблю отчаянно, всей своей душой, всем своим искренним сердцем! Я люблю тебя, Данте и всегда любила! Я сгорала от этих чувств, плакала по ночам в подушку, потому что не могла быть с тобой!

В этот момент оказалось, что платье Агнесс, мало того, что было образцом вульгарности и дурновкусия, так еще и легко расстегивалось спереди, как халат.

Избранная что-то там дернула, оно распалось на две половины и она пошла на меня, оголив свое костлявое тело, которое не вызвало у меня даже капли желания.

Наоборот, такого отвращения, как сейчас, при виде оголившейся Агнесс, с придыханием нашептывающей всякие пошлости, смешанные с признаниями в любви, я не испытывал никогда.

– Но вот сейчас я решилась открыть тебе свое сердце, любимый! Вот она, я перед тобой, с распахнутой душой. Я так люблю тебя. Одари меня лаской, позволь испытать великое счастье!

С этими словами Агнесс опустилась передо мной на колени, похотливо облизывая губы и явно показывая, что готова на все.

– Говоришь, решилась признаться мне в любви, как только я стал императором? – усмехнулся я, глядя на нее сверху вниз. – А до этого собиралась замуж за Эдриана?

– Вовсе нет! – Агнесс залилась слезами. – Я была с Эдрианом только ради того, чтобы быть ближе к тебе, мой бесценный! На самом деле я не никогда не испытывала к Алому генералу совершенно никаких чувств! Я всегда любила тебя, только тебя и очень переживала, когда ты уезжал на границу. Ночей не спала от беспокойства! Данте, Ваше Императорское Величество, я правда, очень-очень сильно вас люблю! Я не могу больше без вас! Поцелуйте меня, молю! Умоляю! Вы же не бросите бедную беззаветно влюбленную в вас девушку?

Омерзение, которое я испытывал к этой дряни, достигло своего пика.

Она хотела отравить меня своим поцелуем, вернее приворотной травой, которой, очевидно, заранее смазала губы.

– В жизни не встречал более помойного существа, чем ты, – я покачал головой. – Чумные ничто рядом с твоей душой, гниющей и разложившейся, как труп.

Глаза Агнесс расширились и наполнились слезами. Она заревела.

– Пусть так! Но зато у меня красивое тело! Возьми меня! Если не своей женой, так хотя бы любовницей! Поцелуй!

Она поползла на коленях, подставляя губы, и это выглядело просто отвратительно.

– Что ты вообще несешь? Твое место – в самом грязном борделе Серенны, Агнесс Гастелло.

– Неправда! Твоя мать говорит, княгесса Нерисса Сальваторе, говорит, что я – идеал. Я скоро стану Звездой отбора, Звездой Серинити и ты должен будешь жениться на мне, как император! Я буду лучшей женой и императрицей, клянусь! Просто возьми меня, Данте, умоляю! Я буду верной, очень верной, буду любить тебя и ублажать. А сила ко мне вернётся, уж я найду, как ее вернуть и стать твоей Избранной.

– Такой же верной, как ты верна Эдриану?

– Эдриан – никто по сравнению с тобой, любимый! – прошептала Агнесс.

И тут в глубине балкона раздались громкие хлопки.

Он вышел на неясный свет магической сферы, чуть пошатываясь, мой брат.

И хлопал, издевательски хлопал.

Розовое лицо Избранной под слоем пудры побелело.

– Эдриан! – вскрикнула она и поползла к нему.

– Я-то уж было решил, что ты просто пустышка, Агни… – проговорил брат, отхлебнув из бутылки, которую держал, прижав локтем. – А ты оказалась обычной дешевой шлюхой. Ну надо же, какое открытие. Вот так-то, Данте, она только сегодня пыталась залезть ко мне в кровать и уверяла, что любит до безумия меня.

Я понял, что мой дорогой братец изрядно пьян.

Глаза Агнесс забегали в разные стороны. Она пыталась быстро найти выход, как вывернуться из сложившейся ситуации.

Поразительно, но она не придумала ничего лучше, чем пасть еще ниже, чем сейчас…

– Я люблю вас обоих! – вскрикнула Избранная. – Вы оба великолепны и желанны мной! Вы можете взять меня прямо сейчас! Вдвоем… Подумайте… Какая женщина еще вам это предложит?

И она зазывно ухмыльнулась, наверное, полагая, что эта улыбка выглядит соблазнительно.

– Темные духи, Эдриан, на какой помойке ты подобрал этот мусор? – покачал головой я. – Я, конечно, всегда знал, что вкус у тебя не очень, но это уже просто переходит все границы.

Агнесс потянулась ко мне, но я брезгливо отпихнул ее ботинком и холодно бросил:

– Проваливай отсюда. И не смей больше лезть мне на глаза.

– В самую точку, – криво ухмыльнулся Эдриан и сделал еще глоток. – Прямо с души воротит от этой швали…

До Избранной, похоже, наконец-то дошло, что она перешла все красные линии, поэтому схватив свое платье и прикрывая им наготу, она истошно рыдая, бросилась прочь.

– И что же дальше? – на этот раз Эдриан выпил почти полбутылки. – Ты получил все, что должен был получить я. Доволен, братишка? Или мне правильнее называть тебя Солнце нашей империи?

Сейчас он был настолько не в себе, что не представляю, как вообще держался на ногах.

– Впервые вижу тебя таким пьяным.

– Отмечаю твою коронацию, брат!