Изгнанная - Даниэль Харрингтон

Глава 6

– И как же?

Вопрос вырывается у меня так быстро, что я не успеваю опомниться. Они пробудили во мне любопытство. Я хочу увидеть ещё. Они ничего не доказали, но чернильная сцена, вырвавшаяся из пальцев Розали, отпечаталась в моей памяти. Военные в моём жилище, ошарашенное лицо матери, внезапное появление Тиффани – всё это было. Кроме финала. Они не могли стрелять в меня.

– Ты всё подстроила, – говорю я, опираясь на бетон.

– Что подстроила? – не понимает Розали.

– Ты изменила воспоминание, – уверенно говорю я. – Они не стреляли в меня.

Она медлит, потом качает головой:

– Мне такое не под силу.

– Типичный представитель общества, – рычит Эштон и нервно приглаживает сальные светлые волосы. – Машина с промытыми мозгами. Я же говорил, что это не сработает. Если она собственным воспоминаниям не верит, что говорить о чьих-то ещё?

– Эштон, – осадила его Тиффани.

– Что? – огрызается он. – Сама знаешь, что я прав. Она здесь уже неделю. На всё потребуется гораздо больше времени. Я уже говорил, что мы зря теряем время. Может, теперь пойдём отсюда?

– Нет, – отвечает Тиффани.

Парень вскидывает руки:

– Да ладно тебе.

– Нет, Эштон, – говорит Розали. Она смотрит прямо на него, но потом переводит взгляд на меня. – Мне такое не под силу. Моя способность не позволяет мне подтасовывать воспоминания.

– Но я была там не до конца, – возражаю я и указываю на Тиффани. – Она забрала нас прежде, чем что-то произошло – так как они могли стрелять?

Розали и Тиффани переглянулись.

– Это остаточная память, – говорит Розали. – Я могу увидеть, что происходило за пару мгновений до и после того, как человек это пережил.

– Как убедительно, – усмехаюсь я.

Она вздыхает:

– Я могу показать тебе другое твоё воспоминание, если ты…

– Нет, – ответила я громче, чем хотела. – Я… как… как ты можешь показать мне то, что произошло сто лет назад? – И тут же жалею, что задала этот вопрос. От этих воспоминаний становится дурно, и я больше не хочу испытывать подобное. Хватит с меня.

– Среди нас живёт один человек, – говорит Розали. – Его зовут Джейкоб Ганистон. Ему сто семнадцать лет. Он прошёл через всё это, и я видела его воспоминания.

– Что?! – вскрикиваю я и тру ладонью нос. – Как это?

– Он способен к самоисцелению, – поясняет Тиффани, отвечая на мой скептический взгляд.

– То есть он не может умереть? – уточнила я. – И будет жить вечно?

Что я делаю?! Я не должна интересоваться всем этим. Я разговариваю с прокажёнными. Они похитили меня. Они убийцы. Лжецы. Они не заслуживают, чтобы их слушали.

Розали и Тиффани пожимают плечами.

– Не знаю, – ответила Тиффани. – Никогда не задумывалась об этом. Но полагаю, это возможно.

Мне охватывает дрожь. Что же это за твари? Неужели кто-то из них может жить вечно?!

– Я хочу показать тебе его воспоминания, – говорит Розали. – Тогда ты всё увидишь собственными глазами. Мы не обманываем тебя. Террористической войны никогда не было.

Во мне закипает дикая ярость. Я хочу наорать на них, сопротивляться наглой клевете, но этот порыв подавляют воспоминания о том, что происходило в центре тестирования. Подозрительный голод охватывает меня, и я, словно не в себе, отвечаю «да».

Яростная сила взяла надо мной верх – точно так же, как в день теста. Никаких сомнений. Единственное отличие – это напор. Теперь сила приглушённая и пузырящаяся. Не могу лучше объяснить.

Мой взгляд задерживается на Эштоне, и я склоняю голову набок, уставившись на него пронзительным волчьим взглядом. Есть что-то в этом парне, что заставляет меня насторожиться. На мгновение ехидство на его лице сменяется тревогой. У него трясутся руки, и мне вспоминается напуганный мальчишка в комнате ожидания. Неужели Эштон тоже боится меня?

Но голод исчезает так же стремительно, как и появился, и вместе с этим возвращаются мои чувства. Неужели я только что сказала «да»?

– Отлично. – Розали сплетает пальцы, а потом разводит руки в стороны. – Я покажу тебе коллаж из его воспоминаний. Ты увидишь осколки и обрывки – всё будет более разрозненно, чем в твоём случае. Твоё воспоминание было совсем свежим.

Прежде чем я успеваю возразить, Розали выбрасывает руки вперёд, и из её пальцев вылетают десятки образов. Жуткий холод возвращается, и вместе с ним – дикое отчаяние. Туман приобретает очертания, и мы видим чью-то гостиную. В центре комнаты – темноволосая женщина средних лет и хрупкий мальчишка с огромными глазами, примерно моего возраста. Они затравленно озираются, и я не могу оторвать глаз от разворачивающейся сцены.

«Нам нужно спешить, – с отчаянием в голосе говорит женщина, и даже сквозь дымку проступает неестественная бледность её лица. – Джейкоб, собирайся быстрее. Нам нужно уходить. Сейчас же».

«Мама, что происходит? Почему мы собираем вещи?»

Женщина мечется по комнате, бросая вещи в спортивную сумку, и что-то бормочет себе под нос.

«Мам?»

«Джейкоб, собери свои вещи. Поторопись».

Он подчиняется, поспешно идёт в дальний угол комнаты, хватает рюкзак и запихивает туда свитер и пару туфель.

«Мама, что происходит? Поговори со мной».

«Ты же знаешь про наши способности? – говорит она, продолжая суетиться. – Про то, что мы умеем».

«Ну конечно, и что с того?» – удивляется Джейкоб, помогая матери уложить странной формы покрывало в продолговатую сумку.

Она хватает несколько пар вязаных носков и засовывает их в рюкзак Джейкоба.

«Нам нужно спрятаться».

«Спрятаться? Но… почему?» – На призрачном лице почти наивное любопытство. У него такие же голубые глаза, как у его матери. Его улыбка искажается.

«Многим непонятны наши силы. Они боятся нас».

«Кто нас боится? – Джейкоб вскидывает бровь. – Почему?»

«Потому, – отвечает мать, опрометью кидаясь на кухню и один за другим распахивая шкафчики, с оглушительным грохотом хлопая дверцами. Она упаковывает в большую сумку несколько серебряных коробочек. – Они уверены, что своими способностями мы причиним людям вред».

«Но это же неправда», – хмурится мальчик.

«Знаю, но именно поэтому нам придётся спрятаться».

«А почему нам просто не поговорить с ними? Давай мы покажем им, на что…»

«Нет. Они даже слушать нас не станут. – Миссис Ганистон прекращает поспешные сборы и смотрит прямо сыну в лицо. – Джейкоб, тебе нужно кое-что уяснить. Эти люди убьют нас, если найдут. Ты слышишь меня? Они убьют нас. Скажи, что ты всё понял».

Джейкоб, побледнев так же, как и его мать, медленно кивает:

«Я понял».

«Они не считают нас за людей. Они принимают нас за монстров, и поэтому нам нужно бежать».

«Но я не монстр, – возражает Джейкоб. – Мы