Кодовое имя «Марта» - Фаина Дмитриевна Савенкова

ситуациях вот ты-то непременно будешь героем, не совершишь никаких глупых поступков и вообще – со всем разберешься. На деле оказалось иначе. От правильности и героизма устаешь, даже если от них зависит твоя жизнь. Точнее, не так: ты привыкаешь ко всему, в том числе к постоянной опасности. А дальше просто учишься эту опасность разделять на более насущную, как, например, было с поиском еды, и фоновую. Все, что теряет актуальность в данный момент, автоматически становится фоном, а фон не требует к себе пристального внимания. Так оказалось проще.

Через несколько часов вой сирены повторился, но прежней реакции уже не было. Осталось только раздражение из-за того, что им не дают нормально поспать. Когда сигнал тревоги сработал в пятый раз, Марта даже не стала открывать глаза: как лежала в обнимку с Сократом в их шалаше, так и продолжила это делать дальше. Толку-то от всей этой суеты? Разве что стало неприятно, когда периодический вой сирены сменился на постоянный белый шум, будто кто-то забыл настроить радио. Ей-богу, орудие пыток! Кот с трудом переносил такую «музыку сфер»: постоянно жаловался Бонифатию, злился, но продолжал зачем-то вести задушевные разговоры с роботом-смотрителем. Марта же наоборот – почти перестала общаться со своим другом, а с Бонифатием и подавно: о чем, собственно, им беседовать и, главное, зачем? Даже если Сократ что-то спрашивал, Марта стала его игнорировать. Нет, они вместе исправно ходили в столовую – благо, с этим проблем не возникло, – но все чаще делали это молча, будто они и не друзья, а предметы интерьера друг для друга или личные вещи. В самом деле: не станет же человек в здравом рассудке по пути на обед вести дискуссии с женской сумочкой, например, или вилкой какой.

Жизнь Марты практически свелась к тому, что она только ела и спала, а вскоре и завтраки с обедами стала все чаще пропускать. Девочка настолько потеряла счет времени, что даже примерно не понимала, сколько прошло с их пробуждения. Неделя? Месяц? Год? Или больше? На двоих запасов им должно было хватить до конца жизни, если не дольше. Какая ирония! И все же время. Сколько? Попытки посчитать самостоятельно не увенчались успехом, более того, привели к еще одному неприятному открытию: пленница поймала себя на мысли, что уже не уверена в своей памяти. Был ли капитан Волков на самом деле или она сама себе его придумала, чтобы не скучать? А вот это «на самом деле» – это вообще что и о чем? Может, и она такая же голограмма с запрограммированным сознанием? Что из того, что она помнит, было на самом деле и с кем было? Марта все больше терялась в вопросах, на которые не могла и не хотела знать ответа.

Однажды голос Марты застал врасплох не столько робота, сколько кота.

– Бонифатий, как люди сходят с ума?

Робот принялся рассказывать девочке сухие факты, совмещая их с кратким изложением научных статей по психиатрии, но все это казалось напрочь лишенным жизни, смысла и человечности. Абсолютно неприменимо к реальной жизни. Или применимо исключительно узкими специалистами, к которым девочка не относилась.

Боявшийся привлечь к себе внимание хозяйки кот переминался с лапы на лапу, что-то тихо бормоча себе под нос. Наконец он громко, так чтобы перекричать шипение из динамиков, ответил: «Сначала ты перестанешь доверять сама себе. А потом и другим».

– Себе я уже не доверяю, Сократ… – Марта попыталась улыбнуться. Вышло не очень убедительно, но кот был рад и такому. Лучше, чем молчание. – Сколько прошло с момента пробуждения?

Бонифатий не стал добавлять излишнего драматизма с его эффектными паузами и расстановками, а просто коротко уведомил, что с открытия криокапсул пассажиров № 26 и № 27 прошло восемь дней, три часа и двадцать девять минут.

Только спустя неделю Марта наконец-то поняла, как выглядит настоящее озарение. Ее питомец постоянно говорил с роботом-смотрителем не из-за чрезмерной любви к его «душевным» качествам. Все проще: этот робот по-настоящему стал их связью с реальностью, тем, кто стоял на страже их здоровья. Воистину, «смотритель»!

«Алгоритм 6.

Корабль пристыкован к шлюзу номер 8.

Начата процедура осмотра и инвентаризации.

Выслана команда роботов-носильщиков для транспортировки груза на станцию».

– Бонифатий, что вообще происходит? – Марта повернулась к роботу, который, казалось, весь был погружён в раздумья.

На самом деле, его мозг был занят тем, что непрерывно анализировал поток полученной информации. После того, как системы корабля внезапно перестали отслеживать перемещение Марты и Сократа по кораблю, отпала и необходимость оказания им немедленной помощи.

– Пристыковываемся к центральной станции. Готовимся к разгрузке корабля.

– В смысле?

– Груз, которые перевозиться на нашем корабле, будет перемещён на какие-то склады.

– А мы?

– Никакой информации по этому вопросу не имеется.

О подозрительных действиях дронов Бонифатий сообщил заранее. Сухо, буднично и безразлично, как и положено машине, но внятно объяснить, что же там такого подозрительного, не получилось; Марта видела на камерах просто жужжащую мелочь за несколько отсеков от них. Но особого выбора у нее не было, поэтому пришлось поверить на слово – необычное так необычное, не ей спорить с роботом-смотрителем. Тем более, что с некоторых пор он стал для них с Сократом практически членом семьи: всепонимающим, насколько таковым мог быть робот, заботливым и настоящим.

Миновав один отсек, дроны принялись открывать двери во второй. И… Девочка ощутила дежавю. Как в тот раз, когда капитан Волков привел их с Сократом в криокамеру. Все то же самое: будто дверь сама не понимает, чего она хочет – то приоткрывается, то закрывается. А ведь это было результатом вмешательства Бонифатия в работу системы управления космическим кораблем. Получается, все подтвердилось: корабль кто-то захватил и управляет им извне. Это одновременно и пугало, и вселяло надежду. Первое – потому что пленники корабля буквально были в полной власти захватчика: им могли перекрыть кислород, лишить пищи, да что угодно! Хоть в открытый космос выбросить. Второе – потому что этот таинственный «кто-то» существовал! Он был настоящим, а не плодом ее воображения. Хороший, плохой – неважно; просто существующий, остальное – вторично. Какое же это, ни с чем не сравнимое, облегчение!

Тем временем часть рабочих дронов – разных форм и размеров подобралась к отсеку с троицей, принявшись за последнюю преграду. В отличие от прошлого раза нынешняя ситуация выглядела куда мрачнее, потому что рабочим лошадкам корабля требовалось гораздо меньше свободного пространства, чем Марте. А значит, хватит и небольшого зазора. А дальше… Найти что-то тяжелое? Получится ли, и на сколько хватит их с котом сил? Выход нашел Бонифатий, который настоятельно рекомендовал Марте с Сократом спрятаться в металлическом укрытии, и – главное – помог его сделать из обшивки внутренней части отсека, наскоро скрепив ее в форме короба. Хорошее укрытие… Если не считать, что рабочие дроны могли заживо замуровать их навеки в этом металлическом саркофаге. Но выбирать не приходилось и все, что они могли – довериться смотрителю и молиться.

Как дроны проникли в их отсек Марта уже не видела. Да и ничего не видела. Об освещении как-то не подумали – удивительное дело! Но вот звуки доносились, несмотря на то, что после белого шума воспринимались как-то… Нужного слова девочка подобрать не смогла. Пусть будет просто «иначе».

Казалось, что дроны, как пауки, ползают по стенкам их короба – цепляются своими металлическими когтями, руками… Да что там у них вообще? У деталей же должны быть названия, так почему Марта не помнила их?

Сократ, как мог, что-то рассказывал своей хозяйке, терся о ее плечо, щеку. Такой теплый и живой, что девочка расплакалась. Даже не от страха, нет. От этого тепла и кошачьей наивной нежности. И все-таки каким бы он ни был достижением генной инженерии, он оставался обычным котом. Просто немного говорящим.

Снаружи сначала послышалась возня на одной из граней короба, а затем дрон попросту начал завинчивать шурупами то, что в теории было дверью. Их действительно хотели замуровать. Удар. Скрежет. На стене появилась вмятина и небольшая дыра. Еще один дрон решил завершить начатое своим коллегой, но и его судьба оказалась такой же. Как хорошо, что Бонифатий был на стороне человека, иначе шансов