Словарь любовника - Дэвид Левитан

yarn, n.

байка, сущ.

Может быть, в этом проявляется великодушие языка: он дает нам многозначные слова, слова с двойным смыслом, чтобы мы научились быть многозначными, чтобы могли стать двуединой сущностью. Этот урок языка мы просто обязаны выучить.

Сшей мне байковый халат — из своих лучших баек. Только не из обрывков сегодняшних мелких обид, не из лоскутков десятка подзабытых мгновений твоего прошлого, не из чего-то, что кто-то рассказал кому-то, что тот потом пересказал тебе. Нет, мне нужно одеяние из плотной ткани нескончаемых воспоминаний и образов. И вовсе не обязательно, чтобы все они были правдивы.

— Хорошо, — говоришь ты. — Хочешь, я расскажу тебе, как мы познакомились?

Я киваю.

— Дело было так: мы катаемся на карусели. Ты — на розовой лошадке, я — на желтой. Ты впереди, обгоняешь меня на две лошадки. Я вижу тебя и сразу же забываю обо всем на свете. Мне теперь нужно только одно: догнать тебя, поравняться с тобой и, не слезая со своего скакуна, поздороваться, познакомиться с тобой. Мы скачем — круг за кругом, — и я все сильнее сжимаю поводья, но жду: я понимаю, что мой конь лучше знает, когда броситься в отчаянную погоню. Лошадь — она всегда чувствует тот момент, когда всадник действительно готов к безумной скачке. Я вижу, как в такт движению своей лошади ты то взлетаешь вверх, то опускаешься к самой земле. Я скачу, скачу, и мне уже кажется, что мой шанс упущен, что мне тебя не догнать. И вдруг, как по волшебству, во всем городе гаснет свет. Все вокруг погружается в темноту, музыка стихает, и слышно только, как бьются сердца. Я тебя не вижу и начинаю волноваться. Где ты? Неужели я тебя больше не увижу? Но в этот момент из-за туч выходит луна, и в ее свете я вижу тебя. Оказывается, мы оба слезли со своих лошадок и пошли в темноте по кругу. Я налево, ты направо. И вот — мы наконец встречаемся, и…

— И что же мы друг другу сказали?

— Разве не помнишь? Я говорю: «Замечательный выдался вечерок, вы не находите?» А ты в ответ: «И не говорите! Просто на редкость милый вечер».

Если вы с любимым человеком можете вместе мечтать, придумывать, показывать фокусы и колдовать — что же, спрашивается, еще нужно для счастья? Если мы вместе сочиняем себе сказку, в которой мы оба счастливы, то о чем еще можно мечтать?

— Я люблю тебя с той самой минуты, — говорю я.

— И я люблю тебя с той самой минуты, — вторишь мне ты.

yearning, n.

томление, сущ.

В основе этого чувства лежит вера в то, что все может быть хорошо.

yell, v.

орать, гл.

Интересно бывает прислушаться к тому, как мы общаемся. Взять, например, глаголы. Если один из нас что-то «говорит», значит все в порядке. «Спрашивает» или «отвечает» — похоже, не все так безмятежно. Даже невинное «шутишь» коварно и может таить в себе сюрпризы. Ну а если кто-то «орет» — дело плохо. Причем какое-нибудь «кричишь» означает всего-навсего, что тот, к кому обращаются, находится далеко от того, кому, собственно, и приходится «кричать». А вот если дело дошло до «орать», это значит, что по крайней мере одного из нас второй уже довел до точки кипения.

У нас в квартире нет нормальных, полноценных дверей. Хлопнуть толком нечем. Если тебе так уж хочется что-то доказать мне именно этим способом, то приходится выскакивать на лестничную площадку (входная дверь — еще ничего) либо бежать в ванную (только вот незадача: дверь туда может захлопнуться — вызволяй тебя потом оттуда). Вот так. Других возможностей хлопнуть дверью попросту нет.

yesterday, adv.

вчера, нареч.

Ты звонишь мне, чтобы спросить, когда я собираюсь прийти домой. А когда я напоминаю тебе, что сегодня дома не ночую, ты очень расстраиваешься. И я решаю все же изменить свои планы и переночевать дома.