Одиночество мужчин - Юлия Рублева

Теперь ему было около тридцати, и после свадьбы с Мариной он переехал в огромную квартиру, подаренную родителями, где у них один за другим родились прелестные мальчик и девочка. Марина все так же аккуратно открывала ротик и издавала тихий стон во время их аккуратного секса, и к тому времени, как она забеременела третьим, он бы дорого дал за ее полноценный крик, бурный оргазм и незапланированную ссору: так ему было тоскливо от ее безупречности. Время от времени он ей изменял, и перед этими срывами ему неизменно снилась соседка, вцепившаяся ему в плечи, с залитым слезами и потом лицом, искаженным от оргазмов. Он никогда не спрашивал у родителей, что с ней стало, и даже не знал, живет ли она там, где раньше.

Еще через год они перебрались в Израиль на ПМЖ, где Лешка быстро пошел в гору и к тридцати пяти возглавлял департамент крупного международного концерна. Однажды он пил водку с отцовским другом и спьяну признался ему в мучающих его снах и в отвращении к ставшей с годами вялой и сухой, как вобла, Марине. И в непонятно усиливающемся вожделении к соседке, которую он не видел уже лет десять. Таком, что он попросил Марину купить белье шоколадного цвета: воспоминание о коричневых трусиках соседки, которые он на ней однажды разорвал от нетерпения, придавали ему супружеского пыла.

– Это твоя баба, Лешка, – грустно сказал ему Борис Моисеевич.

– Как это – баба? – спросил Лешка.

– Не у каждого мужика в жизни встречается баба. Это такая женщина, на которую у тебя стоит – и все. Всегда. Даже если ты ее ненавидишь. Стоит просто от ее голоса, от запаха, даже если она толстая и постаревшая. Редко бывает. – И Борис налил снова.

– И что теперь делать? – Лешка вдруг мучительно почувствовал, что его жизнь почти целиком и полностью не сбылась.

– Не знаю. Я в свое время упустил – испугался, что она меня полностью подчинит себе. Я ее так хотел, что был готов трахать везде и всегда. Не секс, а сражение.

…Она открыла дверь, и Лешка узнал ее по улыбке, которым осветилось ее лицо. Потолстела и постарела, дети выросли, с мужем развелась, он это знал от родителей, поэтому ничего не стал спрашивать, а просто шагнул в прихожую и обнял. Запах был все тот же, сумасшествие – все то же, ничего не изменилось, и, когда он увез ее в Израиль, разведясь с Мариной и обеспечив четверых детей всем необходимым, мучительные сны сниться ему перестали. Теперь наяву, только протяни руку, он мог прикоснуться к гладкой, такой же, как двадцать лет назад, коже, вдохнуть теплый спросонок запах, услышать ее шепот и при желании – ничем не сдерживаемый крик, в котором она кричала его имя, только теперь и он научился произносить ее имя тоже; и я знаю, что вы мне не поверите, но история основана на реальных событиях, и я благодарна той, которая мне ее рассказала.