Страшная тайна - Алекс Марвуд

– Я понимаю.

– Можно отдать тебе ее лекарства? Я просто… Ну, понимаешь, ответственный взрослый и все такое?

– Лекарства?

– Ничего такого, – говорит она. – Это в основном добавки. Мультивитамины, рыбий жир, женьшень и ягоды годжи.

Я чувствую, как мои брови начинают подниматься, а глаза закатываться, и поспешно подавляю этот порыв. Это ее фишка. Так она показывает свою заботу. Позволь ей. Она не тот монстр, которого ты знала раньше.

– И антидепрессант, – добавляет она и краснеет. Стыд сжигает ее, сидящую на другом конце стола. «Вся эта забота, весь этот контроль – и все равно мой ребенок испорчен. Я потерпела неудачу, и теперь мне приходится делить ее с ребенком, которого я испортила еще раньше».

Я говорю ровным голосом, стараясь скрыть свое удивление:

– Ох, бедная девочка. Что она принимает?

– Сертралин. Это регулятор серотонина. Ничего серьезного. Она не психопатка или что-то в этом роде. У нее просто химический дисбаланс.

В ее голосе начинает слышаться оправдывающаяся нотка. Я приободряю ее:

– Я принимала его какое-то время. Хорошая штука.

Клэр бросает на меня странный взгляд. Отчасти облегченный, отчасти – виноватый? Серьезно?

– Жизнь – суровая штука. – Я еще не созрела до того, чтобы похлопать ее по руке или что-то в этом роде, но немного доброты никогда не повредит. – В ход идет все, что помогает двигаться дальше.

– Мне очень жаль, – говорит она, пытаясь поймать мой взгляд. – Наверное, и я в этом виновата.

Я отмахиваюсь от этого замечания. Я не настолько просветлилась, чтобы за одну ночь перейти от многолетнего презрения к прощению.

Руби топает по лестнице с сумкой на плече. Она переоделась в колготки с изображением паутины, юбку-карандаш в огромную «гусиную лапку» и тельняшку с накинутой на плечи кофточкой. Все очень в стиле восьмидесятых. На ней пара поношенных ботинок на трехдюймовом каблуке. Наша Руби не боится быть выше мальчиков. Это меня в ней восхищает.

– Я готова, – говорит она.

– Ты взяла ингалятор? – спрашивает Клэр.

– Да.

– И голубой, и коричневый?

– Да.

– Капли Баха[6]?

– Да.

– Средство от аллергии?

– Да.

– Крем от зуда?

– Да, мама, – говорит Руби голосом, в котором слышится: «Достаточно». Она, должно быть, устала думать о своей аллергии, если судить по этому списку.

– Прости, – произносит Клэр. – Я не могу не волноваться.

– Со мной все будет хорошо, мама. Обещаю.

– Ты взяла телефон и зарядник?

Она поворачивается к ней спиной и закатывает глаза.

– Да.

– Ты же будешь звонить? Чтобы я знала, как у тебя дела? Каждый день? Я приеду и заберу тебя, если понадобится, ты же знаешь, да? – Лоб Клэр прорезает морщина беспокойства. – Мне очень жаль, что я не могу поехать. Я бы хотела. Но я просто не могу. Ты ведь понимаешь, правда, дорогая?

Руби поворачивается и обнимает мать, прижав ее маленькое тело к своей обширной груди.

– Все в порядке, мамочка, – говорит она. – Все хорошо. Со мной все будет хорошо. Правда. Пожалуйста, не волнуйся.

Через несколько секунд я понимаю, что Клэр плачет. Руби обнимает ее, гладит по волосам, успокаивает, как младенца:

– Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо. Не бойся. Все будет хорошо. Ты будешь в порядке. Я скоро буду дома. Не бойся.

Мы загружаем машину и отправляемся в путь почти по графику. Руби опускает стекло и машет рукой, пока мы не поворачиваем за угол. Я наблюдаю за Клэр в зеркало заднего вида, она стоит во дворе, плотно закутавшись в кардиган. Неприкаянная фигура, хрупкая и одинокая. После всех этих лет ненависти теперь мне ее жаль.

Руби выходит, чтобы открыть ворота, закрывает их за собой, садится на место и пристегивает ремень безопасности.

– Скоро мне нужно будет остановиться, чтобы заправиться, – предупреждаю я ее.

– И, полагаю, выпить кофе? – отвечает она.

Я улыбаюсь.

– Как ты догадалась?

– Ну, не нужно быть Эйнштейном, – говорит Руби. – Если продержимся до Арундела, то там и «Макдоналдс» есть.

Ага.

– Хорошо, – отвечаю я. – Ну, думаю, как раз настанет время второго завтрака.

– А пока, – она поворачивается, прислоняется спиной к двери и смотрит мне в лицо, – ты можешь рассказать, что на самом деле случилось с моей сестрой.

Глава 17

2004. Пятница. Шон

Строители начинают работу. Шон прикрыл голову подушкой, чтобы уберечься от ужаса дневного света, но это не может помешать звуку пневматической дрели. Клэр стонет рядом с ним, свернувшись калачиком, как младенец.

– Господи боже, – бормочет она. – Сколько, черт возьми, времени?

Он переворачивается и находит свои часы.

– Исусе, шесть тридцать!

Он садится и опускает ноги через край кровати. Его мозг болтается где-то внутри черепа, несколько раз прокатывается вперед и назад, прежде чем встает на место. «Я все еще пьян, – думает он. – Сколько же я выпил прошлой ночью? Боже».

– Скажи им, чтобы шли на хрен, – говорит Клэр.

– Скажу, не волнуйся.

Он одет в трусы и рубашку, которая была на нем прошлой ночью. Он помнит, как прыгал по спальне, стягивая с себя джинсы, и смеялся, как гиена, пока она неодобрительно смотрела на него из кровати. «Это все женщины такие, – задается он вопросом, – или мне просто повезло, что каждая моя жена превращается из тусовщицы в ханжу менее чем за два года? Раньше она любила веселиться со мной. Не спала всю ночь, смеялась над всеми моими шутками и всегда была не прочь потрахаться. Если я что-то и помню о прошлой ночи, так это то, как она поджимала губы куриной гузкой каждый раз, когда я открывал очередную бутылку. Это мой день рождения, черт возьми. Разве я не заслуживаю веселья в свой день рождения?»

В углу, на своем надувном матрасе, ворочаются близняшки, а Руби начинает хныкать. «Господи, только этого мне не хватало, – думает он. – Если они обе начнут плакать, проснется Клэр и будет ныть, что я не помогаю ей накормить их завтраком. Черт, это она в первую очередь их хотела».

Он встает. Шатается. Ищет чистую рубашку.

На полу гостиной Джимми завернулся в овечью шкуру и лежит, храпя с открытым ртом, ниточка слюны соединяет его лицо с диванной подушкой, которую кто-то подсунул ему под голову. Шон делает мысленную пометку: разбудить его до появления детей. «И черт. Это была возможность улизнуть, чтобы немного побыть с Линдой, вот прямо сейчас, хотя, полагаю, со всеми этими детьми вокруг любые возможности будут недолгими. Может, я попрошу ее остаться со мной на пару ночей, чтобы проконтролировать