Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури

еще для всех почтенным предпринимателем, через несколько дней после смерти Диего: «Итака Экспосито заплатит за все – заплатит она сама и все ее потомки. Бог будет вершить справедливость, и, как честный христианин, я сделаю все, чтобы стать его рукой возмездия на Земле. Эта безголовая особа должна знать, что мы разыщем ее где угодно и отправим за решетку, где и должна находиться убийца ни в чем не повинного человека».

Ты знаешь, что дон Касто отправил по твоему следу наемных убийц. Знаешь, что он угрожал твоему еще не рожденному сыну.

66. Цепочка из двух рукопожатий

Май 2022 года

Я проснулся утром. У меня немного тянуло шов, но я никогда еще так хорошо не спал. Впервые со времени первого звонка Калибана я чувствовал себя отдохнувшим.

У меня было много информации для размышления, но прежде всего мне нужно было поговорить с ним. Теперь я знал, как можно было заставить его нарушить молчание.

С утра я сразу же позвонил Менсии, полагая, что она ждет моего звонка.

– Как все прошло? – коротко спросила она.

– Странно, волнительно, тяжело из-за того, что я больше не увижу ее…

– Дай себе время; тебе нужно привыкнуть к тому, что почти вся парадигма твоей жизни изменилась. Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через весь этот ад в последние дни. Но я должна была ее спасти. Ты же это понимаешь, правда?

– Да, и я благодарен тебе за это. Но я звоню тебе также по поводу Хуана де ла Куэсты. Вчера мама рассказала мне очень многое, мы проговорили несколько часов, и, мне кажется, теперь я знаю, почему для Калибана это столь личное дело. Нам нужно снова поговорить с ним.

– Эту ночь он уже провел в изоляторе, но я могу снова привезти его. Жду тебя сегодня днем.

– Отлично, в таком случае у меня есть время еще кое-что проверить.

Несколько часов спустя Хуан де ла Куэста уже сидел в специальной комнате в ожидании допроса. Он вел себя так же, как в прошлый раз: не удостоил нас даже взгляда, когда мы с ним поздоровались, и всем своим видом демонстрировал полное нежелание разговаривать.

– Как дела, Хуан? – начал я.

Он не издал ни звука и не поднял головы.

– Как ни странно, в разговорах со мной у тебя ни разу не проскользнул «кондиционал алавес». Правда, я не очень хорошо улавливаю его… До какого возраста ты жил в Витории, Хуан? – спросил я.

Хуан де ла Куэста поджал губы, словно изо рта у него рвались наружу какие-то проклятия, но он все же сдержался и ничего не сказал.

– Полагаю, это было до десяти лет, – продолжал я. – Хуан Оливьер де ла Куэста. Блестящий ученик школы Саградо Корасон, вынужденный оставить учебу из-за постигшего его семью краха. Тебя звали Нико, верно? Сокращенно от Хуанико. Тебе пришлось взять фамилию своей матери, вы с вашей сестрой Кармен исчезли из Витории, и вас приютили ваши родственники в Мадриде. Эдмундо узнал тебя, потому что ты учился с ним вместе в школе Саградо Корасон. Когда ты явился в его книжный магазин, чтобы все разнюхать, тебе стало ясно, что ты рискуешь быть разоблаченным и все могут узнать, кто ты на самом деле.

В этот момент скорлупа наконец треснула, и Хуан де ла Куэста заговорил:

– Кто я на самом деле? Теперь это не имеет уже никакого значения. Дело было в «Черном часослове». Эдмундо разгуливал по Куэста-де-Мойано, хвастаясь, что купил полную библиотеку Барделя. А я всегда подозревал, что это именно Педро Бардель приобрел за бесценок всю коллекцию книг моего дедушки.

– Точно так же в свое время поступил твой дедушка с библиотекой Гарая, – напомнил я.

– Откуда вам это известно, инспектор Айяла?

– Я быстро учусь, а мир библиофилии очень тесен. Тебе знакома теория шести рукопожатий, согласно которой любые два человека на нашей Земле связаны друг с другом цепочкой всего из пяти общих знакомых? В твоем случае эта цепочка состоит лишь из двух рукопожатий: каждый знает кого-то, кого знает другой человек. Вот что значит эндогамное общество… Ну, так что же все-таки произошло с Эдмундо?

– Я предлагал ему тысячи вариантов сделки, но он отверг их все. Было понятно, что он уже знал, как распорядиться «Черным часословом», или с кем-то уже обсуждал это. И я даже знал, с кем…

– С Сарой Морган. Вы были хорошо знакомы как коллеги. Это через нее ты вышел на след часослова, верно?

– Знаете… Я был одаренным ребенком – таких теперь называют детьми с выдающимися способностями, а в те времена никто не занимался их выявлением. Я был не из тех, кто мог позволить себе лениться и учиться спустя рукава. Дедушка допускал только превосходство во всем. Я был своего рода запасным вариантом – на случай, если старший внук не сможет выполнить свою роль наследника. Кармен вообще не бралась в расчет по той простой причине, что она была девочкой: ее образование не имело значения, ее не нужно было учить управлять бизнесом. Между тем мои брат с сестрой были взрослыми, а я – невидимкой. Однако я все видел и все уже понимал. Когда в нашем доме появилась Итака, я принял ее как сестру. Она всегда была мила со мной – единственная, кто не относился ко мне свысока, как к ребенку. Я часто спускался с ней в ее мастерскую, устроенную для нее дедушкой. С самого начала я понял, что она занималась подделкой старинных книг. И сразу увидел, какую паутину сплели вокруг нее дедушка и мой старший брат… Я могу простить ей убийство Диего: он едва обращал на меня внимание, а если и делал это, то только затем, чтобы тиранить меня, – он был настоящим деспотом. Когда его не стало, моя судьба была решена: дедушка был уже стар, и я стал новым наследником. Однако потом Итака уничтожила нашу семью, погубила дедушку и фабрику вместе с ним. Из-за нее я превратился в изгоя, который вынужден был начинать все с нуля и жить, скрывая свою фамилию… Я не мог не узнать ее, когда в один прекрасный день, несколько недель назад, придя в «Фишер Кинг», стал свидетелем их разговора с Сарой. Они не заметили моего появления – я привык быть невидимкой, не привлекать к себе внимания. Я умею слушать, оставаясь невидимым. Итака произнесла фразу, которую повторяла мне, когда я был ребенком: «Греби в своей собственной лодке». Думаю, именно тогда