Наследница ведьм - Энн Райс

Мама, мамочка моя,

Можно искупаюсь я?

Ну конечно, моя дочка,

Юбку положи на кочку,

Туда же кофту и чулки,

Но к воде не подходи!

От этого детского стишка, который в свое время рассказалаему Маргарита, равно как: от ему подобных, он всегда заливался гомерическимхохотом. Когда-то Стелла научила его скороговорке: «Четыре черненькихчумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж». Теперь он любилповторять ее, с каждым разом ускоряя темп, так что под конец слова сливались вдлинную свистящую абракадабру.

Его забавляли причудливые идиомы английского языка, и Роуанстала специально подбирать для него интересные обороты речи. Когда он слышалтакие выражения, как «Throw Mamma from a window a kiss» [34], с ним едва неслучалась истерика. Воистину смешными казались ему приемы аллитерации, поэтомуон радовался, как ребенок, когда слышал такие песенки, как эта:

Задачку задал мне король -

Сухой, мол, вылезти изволь,

Сухой из мокрой речки!

А я на выдумку лихой,

Возьму и вылезу с ухой!

Казалось, чтобы прийти в веселое расположение духа, ему былодостаточно видеть шевелящиеся губы Роуан, с которых слетало очередноечетверостишие. Сначала Лэшер внимал ему как завороженный, а потом принималсяповторять его, словно навязчивую идею.

Питер, Питер, тыквоед!

Не сберег жену от бед.

Ее на полку посади

Да во все глаза гляди!

Напевая эти песенки, подчас он даже пускался в пляс.

Когда он пребывал в царстве духов, музыка доставляла емунесказанное удовольствие. Он слышал ее только тогда, когда от людей не исходилоникаких прочих звуков. Сюзанна любила напевать во время работы. Однажды Лэшервспомнил несколько древних фраз, которые, судя по всему, звучали на галльском.Их значения, как ни странно, он не знал, а вскоре и вообще их позабыл. В другойраз он продекламировал какие-то проникновенные стихи на латыни, но повторитьих, сколько ни пытался, больше не смог.

Как-то ночью он проснулся, чтобы поговорить с Роуан особоре, вернее сказать, о том, что некогда с ним произошло. Очевидно, ему что-топривиделось во сне, потому что он был весь в поту. Потом Лэшер заявил, что онидолжны отправиться в Шотландию.

– Этот Джулиен. Этот проклятый умник, – говорилЛэшер. – Его подмывало докопаться до самой сути. Узнать суть вещей Онговорил со мной загадками, которые я отрицал. – Он снова прилег, тихимголосом добавив: – Я Лэшер. Я слово, которое стало плотью. Я тайна. Я проник вэтот мир и теперь принужден страдать от всех последствий, на которые обрекламеня плоть. Но я не имею понятия о том, каковы будут эти последствия. И кто ятакой.

К этому времени своим внешним видом он уже заметно выделялсясреди толпы, однако отнюдь не выглядел монстром. Из-под черной шляпы, которуюон имел обыкновение надвигать низко на лоб, виднелись волнистые, ниспадающие досамых плеч волосы. Плотно обтягивающие фигуру брюки и пиджаки, еще большеподчеркивавшие худощавость фигуры, делали его похожим на представителя слегкачокнутой богемной молодежи. Например, его вполне можно было принять за одногоиз фанатов рок-звезды Дэвида Боуи. Где бы они с Роуан ни находились, люди вездеобращали на него внимание и вполне доброжелательно относились к его веселомусостоянию духа, невинным вопросам, спонтанным и зачастую довольно бурнымприветствиям. Он мог с легкостью заговорить с кем-нибудь в магазине и начатьего расспрашивать о чем угодно, поскольку питал ко всему живейший интерес.Произношение Лэшера носило на себе некоторый налет французского, но в разговорес Роуан теряло этот акцент, как будто подстраивалось под ее собственное.

Если посреди ночи она пыталась позвонить по телефону, онпросыпался и вырывал у нее из рук трубку. Если она хотела выйти из комнаты, онтотчас преграждал ей путь. Он требовал, чтобы останавливались они только в техгостиничных номерах, в которых ванные комнаты были без окон. К тому же онследил за тем, чтобы в них не было телефонных аппаратов; в противномслучае он сразу же вырывал их из розетки. Другими словами, он не выпускал Роуаниз поля своего зрения, за исключением тех редких случаев, когда ей удавалосьзакрыться в ванной, прежде чем он успевал ее настичь.

Однажды ее терпение лопнуло, и она попыталась настоять насвоем:

– Я должна позвонить и выяснить, что случилось сМайклом.

К ее удивлению, вместо ответа она получила удар, которыйоказался таким сильным, что она упала спиной на кровать, а пол-лица у неетотчас раздулось, предвещая большой синяк. Лэшер расплакался, после чего лег сней рядом и принялся сосать ей грудь. Потом, не отрываясь от этого занятия,овладел ею, доставив тем самым ей несказанное удовольствие. Когда он принялсяцеловать ее распухшее лицо, она ощутила, что вновь приближается к пикублаженства, несмотря на то что он уже из нее вышел. Парализованнаясладострастным порывом, она лежала в позе мертвеца – с переплетенными пальцамирук и сложенными вместе ногами.

В ту ночь он поведал ей о своих впечатлениях, когда пребывалсреди мертвых и был для всех потерянным.

– Расскажи мне о своих самых ранних воспоминаниях.

Он ответил, что там, где он был, не существовало времени.

– А что ты чувствовал к Сюзанне? Любовь?

Немного поколебавшись, он сказал, что питал к ней большую,испепеляющую душу ненависть.

– Ненависть? Но почему?

Честно говоря, Лэшер и сам не знал ответа Устремив взор вокно, он признался, что вообще недолюбливает людей, потому что они неуклюжи,глупы и не могут оперировать возможностями своего мозга так, как он. Поэтому онвсегда их одурачивал, хотя впредь больше был не намерен это делать.

– А какая была погода в то утро, когда умерлаСюзанна? – полюбопытствовала Роуан.

– Мокрая и холодная. Дождь лил как из ведра Из-за этогопоначалу даже решили отложить сожжение. Однако к полудню все устроилось самособой. Небо расчистилось. И вся деревня была готова к совершению ритуала– Лэшервыглядел расстроенным.

– Кто тогда был королем Англии? – осведомиласьРоуан.