DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

он такой умный, с ним так интересно. Пусть туман и пожирал детали, но Ира знала, что они с Купидоном говорят часами. А о чем? Ну, наверное, о музыке, сериалах, мультиках, мечтах, Америке.

– Ты чего улыбаешься?

Мама прислонилась к дверному косяку.

– Я не улыбаюсь.

– Да нет, улыбаешься, – мрачно произнесла мама. – Веселая такая вторую неделю. Расскажи, я тоже веселиться хочу.

Мамино лицо стало восковой маской. Казалось, она в любой момент может завопить, и воплю не будет конца.

– Я не веселая, – подобралась Ира и почесала живот.

Мама бросила тяжелый взгляд на заправленную кровать Нины. Собиралась что-то добавить, но передумала и вышла из спальни.

– Ужин в холодильнике. Я – на ночную. И проветри комнату, воняет.

Ира показала маминой спине язык. С мамой ей было плохо, а с Розой – классно. Роза ее понимала и не упрекала ни в чем.

Услышав звук запираемой двери, Ира подошла к тумбочке, напичканной виниловыми пластинками. Дима Маликов на конверте в подметки не годился Купидону. За пластинками скрывался тайник: сигареты, деньги, «взрослые» шмотки, тетрадь с замочком, коробка из-под печенья, а в ней – подарки возлюбленного. Ира поскоблила живот ногтями, высыпала на одеяло содержимое коробки. Заколки, пластиковые серьги, колечки-хамелеоны, подвески. Ира зарылась лицом в сокровища.

Новая встреча только послезавтра, как долго ждать! Интересно, Купидон тоже скучает? Ну конечно, скучает! Ира перекатывалась по украшениям, как пес по дохлятине. Запустила руку под футболку и яростно почесалась. Села и задрала ткань.

Поперек живота, между пупком и резинкой трусов, тянулась красноватая полоска. Кожа в этом месте воспалилась и пошла мелкими пузырьками-папулами. Свербело ужасно.

«А если Купидон решит, что я лишайная?!»

Иру замутило от страха. Вдруг прекрасный американец разлюбит ее и приведет в гнездышко другую? Ира не переживет, убьет соперницу, а потом себя. Но ведь Купидон не такой, он серьезный мужчина, ему… Сколько? Восемнадцать? Двадцать?

Ира сгорбилась и подула на живот. Сказать маме про сыпь? Нет, к черту эту алкашку. Лучше спросить совет у Розы. Для Розы Ира – идеальная.

– Я – идеальная. Со мной нельзя по пьяни. Меня нельзя бить. Я – красотка.

Ира упала на спину, засмеялась и стала воображать, как они с Купидоном сыграют свадьбу и кого на эту свадьбу пригласят.

«Сегодня особенный день, – написала Ира. – К. поцеловал меня. Это было так сладко. Мой первый поцелуй с языком».

Она лежала на спине, включив настольную лампу и заперев изнутри межкомнатную дверь. Мама снова вырубилась перед телевизором. За окном вскрикивали, нарушая тишину, ночные птицы.

«Я так волновалась, что все забыла. Но Роза, как обычно, мне напомнила. Мы целовались по-взрослому, и было очень сладко». Ира тяжело задышала и вынула из-под подушки красные трусики с биркой. Почти прозрачные и ничего не скрывающие.

«Роза опять передала подарок от К. Сказала, чтобы я надела их на следующее свидание, оно будет седьмым по счету. Очень переживаю, но Роза сказала, что я крепкая и много выдерживаю».

Ира облизала затвердевшие губы и потянулась за термосом. Ягодный чай согрел ее. Она уперлась в кровать локтями. Страницы дневника сами собой перелистнулись, открывшись на позапрошлогодней короткой записи.

«Мы сегодня говорили о парнях как взрослые и я сказала никогда не променяю тебя на мальчика и даже если у меня будет молодой человек я тебя буду любить больше».

Что-то щелкнуло в одурманенной голове Иры, и туман, окутывающий ее третью неделю, стал рассеиваться. А затем что-то заскрипело справа. Ира обернулась. Дверь высокого гардероба была распахнута. Внутри, как в поставленном стоймя гробу, хоронилась Нина.

Она не была похожа на себя живую, но и на себя мертвую не походила. Из гардероба на Иру взирало черное существо без черт, абрис девушки, сгусток абсолютного мрака. Лишь белые зрачки сверкали в этой темноте, будто раскаленные шляпки гвоз-

дей, удерживающих плоскую фигуру в вертикальном положении. Но Ира точно знала, что перед ней покойная сестра.

– Нина?! – Ира откатилась к стене.

– Привет, Ириска.

Родной голос усмирил панику. Привидение стояло в шкафу не шевелясь.

– Ты же умерла… – выговорила Ира. По плечам сновали мурашки.

– А почему я умерла? – спросила Нина печально.

– Сердце… Инфаркт…

– Они убили меня.

– Они?

– Сосредоточься.

– Я… – Ира замотала головой. – Тебя тут нет.

– Меня тут нет, но это не важно.

– Ты призрак.

– Призраков не бывает. И меня не бывает. Я – голос разума. Это твой мозг меня создал, черную, с белыми глазами, а так-то тут нет никого. Мозг тебя что-то спросить хочет.

– Что?

– Где я была в ночь перед смертью?

– Откуда мне знать?! – вспыхнула Ира. Глаза-звезды блестели в гардеробе.

– «Чудо мое чудесное», так она говорила. «Твой типаж… Следуй правилам».

В пылающее сознание Иры проникла лазутчиком оброненная Розой фраза: «кажешься крепкой… Не то что бывшая его…»

– Ты ходила в любовное гнездышко?! – Ревность ошпарила кипятком.

– Эти чудовища заманили меня в ловушку. Сказали, что помнить и что думать.

– Он любит меня! – воскликнула Ира. – А тебя – нет, потому что ты сдохла! – Ира вжималась в стену и царапала воздух скрюченными пальцами.

– Он не умеет любить, – спокойно ответила мертвая Нина. – Сука дает тебе чай с добавлением его феромонов, и он впрыскивает в твою кровь свой сок.

– Откуда ты знаешь?

– Да не знаю я ничего, Ириска! Ты это сама слышала от суки, просто забыла. Их дом – это логово паразитов. Что ты пьешь?

– Ничего…

Ира лишилась уверенности. События последних недель предстали руинами, меж которыми она потерянно бродила. В комнате без окон раскачивающаяся лампочка освещала пустую кровать с вмятиной на том месте, где сидел ее принц.

– Проверь, – сказал призрак.

– Не надо… – прошептала Ира. – Оставь его мне, у меня никого нет, оставь мне Купидона.

– Проверь! – настаивало безжалостное существо.

Ира переползла через скомканное одеяло, подобрала термос и отвинтила крышку. Запах тухлой воды ударил в ноздри. Она поднесла термос поближе к лампе и увидела белесую пленку на поверхности жидкости. Вскрикнув, Ира отшвырнула от себя эту дрянь. Термос покатился по полу. Ошеломленный взгляд метнулся к подарку Розы: вдруг и он превратится во что-то или в кого-то? В летучую мышь или крысу… И белье действительно поменялось, но не так, как чай, просто Ира увидела его иначе. Увидела похабные трусы, которые всучила ей тетка, наблюдающая, как целуется ее сын.

– Что я наделала…

Шесть свиданий в каморке без окон, и Роза всегда была там, на стуле, в углу, в темноте. Ира поднялась с кровати, обхватив себя коченеющими руками. В висок словно вогнали штырь – боль, длившаяся секунды, принесла знакомый