Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

class="p1">Нововведением в боевой деятельности японского флота на Дальневосточном морском театре стала отправка в мае 1919 г. к южному побережью Камчатки для несения охранной службы 9-го дивизиона эсминцев в неполном составе (2 вымпела из 4). В 1920–1922 гг. задачи обеспечения безопасности японской колонии на полуострове и охраны её рыболовецких промыслов в весенне-осенний период помимо дивизиона также решал крейсер или сторожевой корабль 2-го класса. В зимний период в 1920/22 г. стационерную службу на рейде Петропавловска-Камчатского несли вспомогательное судно ВМФ или же сторожевой корабль 1-го класса. После вывода японской армии с территории советского Дальнего Востока императорской флот продолжал ежегодно отправлять в весенне-осенний период к побережью Камчатки 1 дивизион эсминцев, который занимался в том числе и разведкой.

Что касается 5-й эскадры, то в течение 1919 г. её корабли неоднократно привлекались к решению задач в интересах ВЭА в ходе карательных экспедиций против советских повстанцев в Приморье. Так, 27 марта линкор «Микаса» прибыл в бухту Ольга для оказания помощи якобы захваченному партизанами отряду капитана Такэмото, который, как выяснилось, ещё за неделю до этого благополучно ушёл в Иман. Поэтому миссия «Микаса» ограничилась доставкой товаров первой необходимости местному населению. В другом случае, 7 августа, в залив Америка (Находка) был послан один из эсминцев 12-го дивизиона с целью обеспечения связи действовавшего там пехотного отряда со штабом армии. Кроме того, боевые корабли 5-й эскадры несли дозорную службу в Амурском, Славянском, Уссурийском заливах, заливах Америка и Посьета, попутно исследуя их. 21–29 августа «Микаса» и 12-й дивизион эсминцев совершили поход вдоль побережья Приморья, в ходе которого собирали интересовавшую военно-морскую разведку информацию.

Появление 12-го дивизиона в составе 5-й эскадры было не случайным. 7 июля 1919 г., в связи с заключением Версальского мирного договора, командующий 3-м флотом вице-адмирал Курои Тэйдзиро отменил ранее стоявшую перед соединением задачу срыва австро-германской активности в регионе, поставив на первое место организацию взаимодействия эскадры с Владивостокской экспедиционной армией в её операциях в Приморье. В рамках этого функционала 12-й дивизион до 1 сентября входил в состав 5-й эскадры, после чего вместе с «Микаса» вернулся в Японию, а во Владивосток на замену прибыл линкор «Хидзэн» с подразделением морской пехоты. Достаточно быстро морские пехотинцы были задействованы контр-адмиралом Кавахара для охраны японских колонистов и генконсульства во Владивостоке в ходе развернувшегося 17–18 ноября противостояния войск главного начальника Приамурского края генерал-лейтенанта С.Н. Розанова и генерал-лейтенанта Р. Гайда[519].

Специальный морской экспедиционный отряд в Хабаровске и его подразделение в Благовещенске с 7 октября 1918 г. в вопросах организации обороны побережья Амура перешли в оперативное подчинение командования 12-й пехотной дивизии. Поэтому после завершения зимовки (ноябрь 1918 г. – апрель 1919 г.) японские моряки на захваченных канонерках приняли участие в карательных экспедициях армии против красных партизан в Амурской области. При этом из 18 лодок после зимовки боеспособными были только 3 – «Бурят», «Вотяк» и «Монгол». Ещё две канонерки («Орочанин» и «Шквал») находились в ремонте, поэтому к боевым действиям не привлекалась, а охраняли базу.

Приказом командира отряда от 21 апреля 1919 г. всем кораблям были определены следующие зоны ответственности: «Монгол» – верхнее и нижнее течение Амура; «Вотяк» – устье Сунгари; «Бурят» – Зея. С середины мая до октября эти канонерки участвовали в карательных операциях против партизан, доставляя белогвардейские и японские подразделения в районы назначения, оказывая им огневую поддержку, нарушая речное сообщение советских повстанцев. Вспомогательные суда бывшей Амурской флотилии занимались материально-техническим обеспечением армии и доставкой японских частей в район проведения контрпартизанских операций в Имане[520].

Поскольку в конце октября Амур начал сковываться льдом, встав 5 ноября, все боевые корабли были поставлены на консервацию, а личный состав отряда переведён на зимние квартиры в Хабаровске, где занялся «практикованием в русском языке и обучением проведению общих ремонтных работ»[521].

Беспрепятственное пребывание японских войск на советском Дальнем Востоке и в Забайкалье позволяло 3-му отделению МГШ не только задействовать для сбора информации его разведаппараты во Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске и Николаевске-на-Амуре, но также широко использовать открывшиеся с осени 1918 г. возможности по свободному заходу императорских боевых кораблей в российские порты. Офицеры судовой агентурной разведки путём визуального наблюдения, опроса местного населения и японских колонистов уточняли и обновляли имевшиеся у РУ МГШ сведения.

5 августа 1919 г. командующий 3-м флотом вице-адмирал Курои Тэйдзиро направил в адрес военно-морского министра адмирала Като Томосабуро доклады членов экипажей линейных крейсеров «Ибуки» и «Курама», составленные по результатам похода вдоль побережья Северного Сахалина и Нижнего Приамурья: капитан-лейтенант Судзуки Такуро, инженер-капитан-лейтенант Ивакава Такадзуми, младший лейтенант Хаттори Кацудзи («Курама»), капитан-лейтенант Цуда Хитоси и инженер-капитан-лейтенант Морисава Фумио («Ибуки») представили детальные отчёты о Де-Кастри, Николаевске-на-Амуре, Больше-Михайловском (Богородском), Императорской Гавани, Александровске-Сахалин-ском, угольном руднике на мысе Рогатый (Северный Сахалин), Владивостоке и Посьете. Впрочем, сами офицеры скептически относились к проделанной ими работе. Так, в «Отчёте об изучении города Николаевск» на имя командующего флотом от 5 июля 1919 г. Судзуки и Ивакава констатировали, что в Николаевске-на-Амуре постоянно пребывали резидент МГШ капитан-лейтенант Накадзима и начальник интендантской службы специального морского радиоотряда старший интендант флота Хаяси, каждый из которых собрал и представил в соответствующие органы «внушительный объём данных» о портовой инфраструктуре, транспорте, связи, горнодобывающей отрасли, рыболовстве, запасах продовольствия, финансах города и прочем, в то время как свою деятельность офицеры назвали «напрасным трудом», поскольку их «внезапная командировка» длилась не более 2–3 дней, а доклады являлись «дублированием и урезанной копией вышеупомянутых отчётов»[522].

Определённые изменения в 1919 г. произошли в работе стокгольмской резидентуры МГШ, работавшей по европейской части России. В январе 1919 г. помощник ВМАТ капитан 3-го ранга Арима Ютака через Париж выехал в Стамбул, а затем в Одессу, которую немецкая армия покинула 26 ноября 1918 г. Благодаря хорошим отношениям с французским командованием союзных оккупационных войск Антанты на Юге России Арима мог направлять свои телеграммы в адрес японского военно-морского атташе в Париже, а тот, в свою очередь, пересылал их в МГШ. В помощь ему резидентом в Одессу в феврале был назначен выпускник Токийской школы иностранного языка по классу французского языка сотрудник РУ МГШ капитан-лейтенант Иикура Кацуми[523].

Впрочем, долго находиться в Одессе Арима и Иикура не пришлось: после занятия города Красной армией в начале апреля 1919 г. они через Мальту выехали в Париж. Отсутствие помощника вызывало закономерное нарекание у Ситида, и 11 мая он поставил перед МГШ вопрос о возвращении Арима в Стокгольм, так как резиденту приходилось в одиночку переводить и обрабатывать основной источник информации по России – 5 иностранных газет (английскую «Таймс», по 1 выходившей в Берлине и Хельсинки русскоязычной газете и по