Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь - Ричи Поултон

Ознакомительный фрагментпоскольку на его развитие влияет целая совокупность событий и условий, в том числе опыт жизни в семье и за ее пределами, а также наследственность; что некоторые дети по самым разным причинам (например, благодаря заботе родителей, совместной поддержке со стороны соседей и определенной наследственности) устойчивее к угрозам, чем другие; и что теперь мы можем еще меньше бояться трудностей в развитии, поскольку их возможно предотвратить или в худшем случае преодолеть; а также верить во всеобщее счастье – если понимать его в широком смысле. Как бы то ни было, мы помним, что расслабляться нельзя («пройдешь весь путь – тогда уснешь») и что наука о человеческом развитии сейчас пребывает на стадии всего лишь младенчества – или, в лучшем случае, раннего детства. Ей еще многое предстоит узнать, поэтому нашу книгу следует воспринимать лишь как отчет о первых успехах. Мы уверены, что читатель по достоинству оценит успехи в понимании человеческого развития, которых возможно достичь в основном благодаря крупным, исчерпывающим, проспективным исследованиям в духе тех, что проводили мы, в рамках которых за людьми наблюдают долгие годы, начиная с самого их рождения или вскоре после него.

Часть II. Кто есть дитя? Отец мужчины

2. «Мятежники» и «беглецы»

Займется сердце, чуть замечу

Я радугу на небе, —

Так шло, когда я отрок был невинный,

Так есть, когда я стал мужчиной,

Да будет так, когда я старость встречу! —

Иль прокляну свой жребий!

Кто есть Дитя? Отец Мужчины;

Желал бы я, чтобы меж днями связь

Природной праведности не рвалась.

Уильям Вордсворт, «Займется сердце, чуть замечу»

Уверяя нас в том, что дитя – это «отец Мужчины», поэт подразумевает следующее: то, какими мы вырастаем, в той или иной мере отражает то, какими мы были детьми. Получается, по поведению и поступкам ребенка возможно предугадать, и довольно точно, как он будет вести себя во взрослой жизни. Если задуматься, то такой взгляд на человеческое развитие словно отрицает саму возможность развития; в конце концов, выходит, будто мы со временем почти не меняемся – лишь становимся крупнее и сложнее, однако остаемся собой. Такого воззрения придерживается, к примеру, сорок четвертый президент Соединенных Штатов Дональд Трамп. Когда он в 2016 году только избирался в президенты, то заявлял, будто в свои семьдесят он такой же, каким был в дошкольном возрасте. Если учесть, насколько взвинченно и склочно он вел себя во время избирательной кампании и даже после нее, когда занял самую влиятельную должность в мире, его словам охотно верится. Но что можно сказать о других людях? Насколько точно взрослые поступки человека отражают то, как он вел себя в детстве? И наоборот: можно ли по поведению ребенка предугадать, каким он вырастет?

Противостояние однородного и неоднородного, то есть постоянства и перемен, в человеческом развитии началось довольно давно, пусть даже поначалу его никто никак не обозначал. Более пятидесяти лет назад два нью-йоркских детских психиатра, Стелла Чесс и Александр Томас, помогли запустить исследование, целью которого было определить, насколько сильно с возрастом меняется темперамент маленького ребенка. Чесс и Томас выступали за однородность, а специалист по возрастной психологии из Гарвардского университета Джером Кейган вдохновился их точкой зрения и в течение многих лет развивал ее. Сейчас Кейган отошел от дел, однако до сих пор, невзирая на возраст, пишет научные статьи, в том числе и о вопросах человеческого характера. Если такие специалисты по возрастной психологии, как Кейган, подчеркивают поразительную однородность в человеческом развитии и то, насколько подростки и даже взрослые люди похожи на себя в детстве, то другие отмечают, насколько невероятно люди с возрастом меняются – через внезапные скачки и резкие повороты, с которыми человек зачастую сталкивается в первые десятилетия жизни. Единственное, с чем согласны почти все представители обеих сторон, – это то, что в раннем возрасте дети заметно отличаются друг от друга предрасположенностью к определенным эмоциям и поведению, то есть темпераментом. Если одни младенцы перед лицом угрозы внешне спокойны и невозмутимы, то другие чувствительны и легко расстраиваются. Если одни младенцы проявляют любознательность и охотно общаются с незнакомцами, смело изучают новые места и предметы, то другие, прежде чем сдвинуться с места, наблюдают и ждут. И если одни почти всегда улыбаются и смеются, то другие лишь изредка испытывают или по меньшей мере проявляют положительные чувства. Предрасположенность к тому или иному отклику и поведению у ребенка заметна в раннем возрасте, в том числе и в первый год жизни. Томас и Чесс выделяли три вида темперамента у детей раннего возраста: легкий, трудный и с длительным привыканием. Разницу в поведении детей с различным темпераментом мы объясним чуть позже.

Многие современные исследователи уверены, что врожденные или проявляющиеся в раннем детстве черты ребенка уже могут намекать на то, как он будет вести себя в будущем, например озлобленно или обеспокоенно.

Однако родители обычно начинают верить в подобное лишь после рождения второго ребенка, особенно если первенец у них был «легким», а не «трудным». И дело вот в чем. Если первый ребенок оказывается «легким», родители зачастую считают, будто это исключительно их заслуга. Если они видят, как кто-то не способен управиться с маленьким ребенком (не может уложить его спать, с трудом приучает его к чему-то новому), то нередко и вовсе думают: этот родитель явно что-то делает не так. Вот как примерно звучат их мысли: «Мы бы не позволили своему малышу так капризничать. Не ребенок виноват – воспитание неправильное». Однако если у второго ребенка нрав оказывается полностью противоположным нраву первенца, с которым было до безумия легко, родители резко задумываются: а может, дети изначально рождаются разными? В таких случаях родители зачастую бросаются из крайности в крайность: если прежде они во всем винили приобретенное (то есть влияние родителей), теперь для них во главе угла врожденное (то есть личностные черты, заложенные природой). Теперь они мыслят чуть шире: «То, как ведет себя ребенок, (хотя бы в основном) зависит не от того, как его воспитывали, а от его врожденных качеств».

Именно такое внезапное откровение снизошло на одного из авторов этой книги, которому как раз довелось воспитывать двух сыновей, с одним лишь отличием: «трудным» оказался первенец, а «легким» – второй ребенок. По правде говоря, первый ребенок оказался настолько своенравным, настолько буйным, настолько непокладистым, что родителям оставалось только недоумевать: «Почему в наше