Мотивация человека - Дэвид Макклелланд

Рассматривая поведение донжуанов, которым свойственны выраженная потребность во власти и недостаточная сдержанность, Винтер (Winter, 1973) выдвигает предположение о том, что донжуан чаще всего воспитывается матерью. Он приводит данные о том, что сыновья властных матерей, о властности которых свидетельствует профессиональная деятельность в качестве преподавателей, чаще имеют высокие показатели потребности во власти. Имеются также обширные данные (обзор у McClelland, 1975) о том, что отсутствие отца в качестве субъекта воспитания ребенка приводит к идентификации сына сматерью и формированию своего рода защитной маскулинности, призванной скрывать фемининную идентификацию (Whiting, 1965). Защитная маскулинность предполагает такую же импульсивность – агрессивность, беспорядочность сексуальных связей, демонстративность и антиинституциональную деятельность, что и синдром конкистадора или донжуана (см. табл. 8.9). Это, по-видимому, свидетельствует о том, что материнское доминирование в воспитании ребенка должно быть связано с наличием у него синдрома донжуана во взрослой жизни. Такой вывод позволяют сделать приведенные выше данные. Мальчики, матери которых, по их собственным словам, играли более важную роль в воспитании ребенка, во взрослом возрасте чаще имели синдром донжуана или синдром импульсивной мотивации власти (r = 0,46; p < 0,05). На девочек эти закономерности не распространялись, точно так же как материнское доминирование в воспитании не было связано с как таковыми более высокими показателями потребности во власти у их сыновей.

Вместе с тем при интерпретации приведенных данных следует соблюдать известную осторожность, поскольку число людей с указанными двумя мотивационными синдромами в каждом случае было невелико, а также потому, что результаты, по-видимому, справедливы лишь для обществ с преимущественно патриархальным семейным укладом. Так, например, Росс и Гласер (Ross & Glaser, 1970) подтвердили наличие связи между импульсивно-агресссивным поведением и отсутствием отца в мексиканских и испанских американских семьях, проживающих в Лос-Анджелесе. Они сравнили особенности семьи мальчиков с нормальным и делинквентным поведением из одного и того же района, где проживали главным образом малоимущие. Они обнаружили, что 59 % «хороших» мальчиков из мексиканских семей имели отцов, которые в семье занимали главенствующее положение, по сравнению с 25 % «плохих» мальчиков, у которых в большинстве случаев либо главой семьи была мать, либо вообще отсутствовал отец. Однако данные закономерности не обнаруживались в семьях чернокожих, где соотношение полных и неполных (без отца) семей было одинаково в группе «хороших» и «плохих» мальчиков. Среди чернокожих решающее значение, вероятно, имело наличие сильной фигуры матери. В семьях 73 % «хороших» мальчиков главой семьи была мать по сравнению с 39 % «плохих» мальчиков. Иными словами, импульсивно-агрессивное поведение донжуанского типа у мальчиков связано с отсутствием культурально типичной авторитетной фигуры, в качестве которой обычно, но не всегда, выступает отец.

Потеря статуса и развитие потребности во власти

Выявить особенности воспитания, связанные с развитием мотива власти, означает поставить новые вопросы. Что заставляет родителей вести себя именно так? В случае мотива достижения родители под влиянием идеологических реформаторских движений, по-видимому, внушают своим детям то, что им необходимо делать что-то с каждым разом все лучше и лучше (см. главу 7).

Что же заставляет родителей стимулировать ассертивность или, по крайней мере, не подавлять ее? Некоторые косвенные данные позволяют предположить, что потеря или угроза потери статуса связана с компенсаторным усилением потребности во власти. Мужчины, у которых умер один из родителей, а также чернокожие мужчины имеют более высокие показатели потребности во власти (Veroff et al., 1980). В обоих случаях есть основания утверждать, что ощущение собственной полноценности и силы было поставлено под угрозу. Отсутствие работы должно представлять еще большую угрозу для мужчин. Как таковых данных о потребности во власти у безработных мужчин по сравнению с занятыми пока нет, однако Макклелланд (McClelland, 1976) обнаружил статистически значимую корреляционную связь между высоким уровнем безработицы в конкретное десятилетие истории США и высокими показателями потребности во власти, полученными при анализе популярной литературы, вышедшей в те годы (см. главу 11).

Более убедительные данные были получены в исследовании Хеллера (Heller, 1979), который обследовал детей родителей, переживших еврейский холокост в Европе. Он собрал выборку еврейских студентов, родители которых были вынуждены эмигрировать из Европы в США в связи с нацистскими гонениями в Германии и других странах. Хеллер разделил выборку на тех, чьи родственники и близкие члены семьи погибли в концентрационных лагерях, и тех, чьи семьи не пострадали в такой степени. Многие родители из названной автором «стрессовой» группы сами прошли концентрационные лагеря. Хеллер предположил, что те, кто лично пострадал и чьи родственники погибли, испытали значительно более серьезное снижение статуса, чем родители, не пострадавшие в такой мере. Было обнаружено, что 67 % детей родителей, переживших больший стресс, имели высокие показатели потребности во власти по сравнению с 44 % детей родителей, испытавших меньший стресс (p < 0,05).

Более того, были получены дополнительные доказательства того, что более высокие показатели потребности во власти напрямую связаны со склонностью родителей, переживших серьезный стресс, уделять повышенное внимание выживанию евреев как этнической группы. Дети родителей, подвергшихся серьезному стрессу, не были более религиозны ни теоретически, ни практически, однако сообщали, что родители поощряют их расширять свои знания об истории и традициях еврейской нации, причем они действительно были более сведущими в этих вопросах. Кроме того, они были значительно более склонны неодобрительно относиться к межнациональным бракам, чем дети, родители которых были вынуждены эмигрировать из Европы, но подвергались меньшей угрозе. Особенно ярко это проявлялось у женщин. Восемьдесят процентов дочерей родителей из «стрессовой» группы неодобрительно относились к межнациональным бракам по сравнению с 44 % дочерей родителей, переживших меньший стресс (p < 0,01). Этот результат становится еще более понятным, если вспомнить, что в иудейской культуре национальность передается именно от матери.

По этому вопросу у нас нет точной информации о том, насколько пермиссивны были родители в раннем детстве в отношении пола и агрессии, однако есть все основания утверждать, что родители, в наибольшей мере опасающиеся возможности исчезновения евреев как нации, особенно настойчиво добивались того, чтобы их дети чтили свои еврейские корни, и это приводило к формированию более выраженной потребности во власти. Хеллер также беседовал непосредственно с родителями и обнаружил, что те из них, кто испытал больший стресс, более требовательны к осведомленности детей о еврейской культуре.

В связи с этим следует отметить, что дети родителей, переживших больший стресс, также имели более низкие показатели потребности в аффилиации: их меньше заботила симпатия или антипатия окружающих (см. главу 9). Примечательно, что немцы с выраженной потребностью во власти и слабо выраженной потребностью в аффилиации (см. табл. 11.6), преследуя