Мотивация человека - Дэвид Макклелланд

в аффилиации на валентность, приписываемую аффилиации, не увеличивает частоту, с которой студенты колледжа совершают аффилиативные акты. Чем обусловлено это различие? При каких условиях произведение силы мотива и валентности увеличивает вероятность ответной реакции, а при каких условиях – нет? Чтобы протестировать возможность широкого применения модели множественных детерминантов импульса к действию, необходимо продолжить мультивариативные исследования такого типа.

Эти предварительные исследования позволяют сделать следующие выводы:

1) судя по всему, три переменные действительно наилучшим образом прогнозируют тенденцию к действию, если они перемножаются, как того требует эта модель;

2) мотивационные диспозиции являются наилучшими прогностическими параметрами оперантных или спонтанных действий, тогда как валентности лучше всего прогнозируют когнитивный выбор, и

3) более верный прогноз оперантных результатов возможен при условии, что во внимание принимаются конкурирующие мотивационные диспозиции.

Эти выводы имеют большое значение для дальнейших исследований в области мотивации, ибо психологам нужно проверить предположение о том, что детерминанты действия перемножаются друг с другом вне области выбора заданий разной степени сложности.

Кроме того, психологи не всегда проводили грань между попытками предсказать выбор, основанный на когниции, и оперантными действиями. И хотя Аткинсон настаивал на теоретической важности принятия во внимание отношений мотивов (Atkinson,1980), сам он никогда не делал этого в эмпирическом исследовании, для того чтобы проверить, не способствует ли это более точному прогнозированию результатов. На самом же деле, если отношение потребности в аффилиации к другим мотивам, присущим индивиду, объединяется с воспринимаемым социальным навыком и валентностью, приписываемой аффилиации и их взаимодействиям, более 75 % всех случаев общения студентов друг с другом в случайные моменты времени могут быть объяснены тремя прогностическими параметрами. Остающиеся 25 % случаев, судя по всему, преимущественно объясняются средовыми факторами, которые делают общение невозможным. Подобный результат может быть случайностью, поскольку он наводит на мысль о значительно большей прогнозируемости человеческого поведения, чем принято думать, но он подчеркивает важность дальнейших мультивариативных исследований, если мы серьезно заинтересованы в выявлении причин изменчивости человеческого поведения. Психологи уже затратили слишком много энергии, изучая не более одной переменной зараз.

Эти исследования свидетельствуют также и о том, что в то время как на ценности, разделяемые людьми, могут оказывать небольшое влияние на диспозицию мотивов, по существу они являются такими же независимыми детерминантами результатов действия, как и вероятность успеха. Результаты измерений ценностей и мотивов не коррелируют тесно между собой и прогнозируют разные результаты действия сами по себе или в комбинации с другими переменными.

Некоторые аспекты, требующие дальнейшего изучения

В то время как в нашем понимании человеческой мотивации произошел некоторый теоретический и фактический прогресс, значительно больше нам еще лишь предстоит узнать. Говоря о вехах в истории изучения разных аспектов мотивации, мы в результате наблюдений часто приходили к выводу о том, что нам нужно знать о них больше. Разумеется, в будущем будут уточнены и определения мотивов, и способы их количественной оценки, а также будет внесена ясность в наше понимание влияния мотивов на поведение, но полезно также привлечь внимание к основным пробелам в наших знаниях и поразмышлять о том, что должно привлечь повышенное внимание психологов будущего. Во что прежде всего необходимо внести ясность?

Исследование биологической основы главных мотивационных систем

Исходя из теоретических и эмпирических данных, мы многократно говорили о том, что мотивы основаны на природных стимулах, специфических для людей как представителей определенного биологического вида, которые даны от рождения или по-разному «возбуждают» человека, о чем свидетельствует ограниченное число типов эмоций. Однако свидетельства в пользу такого утверждения не столь однозначны или неопровержимы, как следовало бы. В них немало случайного или опосредованного, основанного на умозаключениях, сделанных на основании таких разных феноменов, как овладение языком в детстве, действия, приносящие удовлетворение и вызывающие у младенцев улыбки, универсальность некоторых человеческих эмоций и вовлеченность в эмоции и мотивацию более древних участков мозга (см. главы 4 и 5).

Более того, в некоторых случаях мы имеем прямые свидетельства в пользу вовлеченности врожденной биологии (безусловных рефлексов) в мотивационную систему. Сказанное справедливо в отношении мотива голода, когда возбуждение гипоталамуса происходит непосредственно в ответ на снижение содержания сахара в крови при виде аппетитной пищи или при вдыхании ее аромата. В равной мере оно также справедливо и в отношении сексуального мотива: выработка половых гормонов в период полового созревания недвусмысленно свидетельствует о биологической основе аффективного возбуждения под воздействием сексуальных стимулов, что делает связанное с ним научение более сильным и более сущностным, чем оно было бы, если бы имело чисто когнитивную базу. Появились также и самые первые указания на то, что, как отмечалось в главе 8, гормональная система катехоламина, в частности мозговой цикл норадреналина (превращение норадреналина в мозге), является тем биологическим субстратом, который вызывает аффект, связанный с сильным влиянием или со стимулом власти.

В свидетельствах такого рода самым волнующим является то, что они позволяют говорить об исключительной избирательности биологических аспектов разных мотивационных систем. Едва ли не все авторы ранних теорий мотивации говорили о некоем физиологическом, или корковом, возбуждении, но представляли его в самом общем виде. Следовательно, они считали, что драйв – будь то напряжение или тревожность – приводит к общему психофизиологическому возбуждению, и разные эмоции, как им казалось, имеют более или менее одинаковые физиологические последствия. Однако современные, более чувствительные методы биологического анализа позволили представить доказательства того, что влияние разных мотивационных или эмоциональных состоянийна гормональную систему может быть совершенно разным.

Таким образом, вполне может оказаться, что каждая из основных мотивационных систем базируется на своем собственном природном стимуле (побуждении), о чем свидетельствуют совершенно разные гормональные эффекты каждого природного стимула (побуждения).

Ясно, что нужен более совершенный способ определения, какие природные стимулы существуют для людей, как они вызывают разные аффективные возбуждения, представленные разными профилями выделения гомонов, и как конкретные типы аффективного возбуждения образуют базу для развития основных мотивационных систем через когнитивное развитие и ассоциативное научение. Для понимания природы человеческих мотивов изучение этих взаимосвязей – проблема исключительной важности, и ее решение потребует недюжинного мастерства.

Определение и количественная оценка других важных мотивационных систем

Прогресс в понимании мотивов достижений, власти, аффилиации и избегания весьма значителен, но он неизбежно поднимает ряд вопросов. Почему изучались именно эти, а не другие мотивы? Являются ли эти мотивы самыми важными? Какие еще мотивы необходимо изучить? Ни на один из этих вопросов нельзя дать определенного ответа.

Изучение мотива достижений началось благодаря исторической случайности: в то время психологи имели некоторый опыт в оказании влияния на деятельность с помощью того, что они тогда называли инструкциями, вовлекающими