Время «Ч» - Сергей Соболев

– Не, ты чё!.. Лера как-то договорилась с завучихой, и меня в шестой перевели! Математика идет нормально… врубаюсь… но пишу пока с ошибками. А вообще-то скучно мне там, Черкес! Это ж… долбежка, а не жизнь! А нельзя так… штоб, значит, сразу на службу в морпехи поступить?! У чеченов, я слышал, в мои годки в лес уходят… с автоматами! И воюют против федералов вместе со взрослыми «чехами»!.. А почему нашим пацанам так нельзя?

Черкесов подавил тяжелый вздох.

– Нельзя, Ромчик, потому что мы – другие. Ничего не имею против чеченцев…

– Но ты же воевал с ними, Черкес!

– Мы воевали с боевиками, многие из которых являются моджахедами, – уточнил Алексей. – Ладно… не буду тебе вешать лапшу на уши: ты уже взрослый парень… и многое в этой жизни сам успел увидеть и понять. Да, был момент, когда лично мне казалось, что с нами, федералами, бьется большая часть их народа. В том числе и пацаны, которых учат ставить растяжки и которые стоят на стреме, пока взрослые бородатые дяди устанавливают фугасы на маршрутах федеральных колонн… Но это неправильно, Ромчик, этот путь ведет в никуда, к взаимоистреблению. – Он чуть приспустил боковое стекло, прикурил сигарету, глядя перед собой через лобовое стекло, после чего добавил: – Ты не раз говорил, что хочешь побыстрее вырасти и уйти на службу в морскую пехоту. Что это твоя заветная мечта. Не думай, что все так просто, друг Рома. Жизнь – это бесконечная цепь ежедневных, ежечасных поступков и усилий. Тебе надо выучиться, дорогой. Для начала закончи этот учебный год… ну а мы, твои взрослые друзья, будем тебе оказывать всяческую поддержку…

«Паджеро» влился в утренний поток машин, следующих по многополосной МКАД. Ехать им было не то чтобы далеко, но и не близко: сначала по Кольцевой до поворота на Люберцы, потом еще пилить шестьдесят километров до станции Подосинки, неподалеку от которой, в лесу, оборудован легальный полигон для занятий страйкболом.[14]Сегодня у них, у его команды «Черные волки»,[15]на полигоне намечена перестрелка с подмосковным «Легионом». Стрелка забита на одиннадцать утра, договорились стреляться в формате «семь на семь», по одному снайперскому винтарю на группу. В остальном без ограничений: можно использовать любое автоматическое оружие, минирование, использование тактических переговорников, захват «языков» не только разрешен, но и приветствуется…

Пришлось, конечно, вставать ни свет ни заря, но что поделаешь. Дело у них в команде так поставлено, что кто-то из ребят – они делают это в очередь – приезжает на полигон за несколько часов до прибытия основной группы. Для страйкеров официально выделены в Подмосковье три полигона: Подосинки, Лыткарино, где стреляться дозволено не только в лесу, но и среди заброшенных зданий, а также Красноармейск. Лохов, то есть посторонних мирных граждан, обижать или даже путать по ходу войнушки не рекомендуется. Поэтому всегда нужно кому-то приехать заранее, произвести рекогносцировку, посмотреть, не шатаются ли в округе «лохи». Дежурные обязаны до приезда группы установить командно-штабную палатку, позаботиться о топливе, если намечаются, к примеру, шашлыки по завершении войнушки, ну и так далее…

Черкесов, хотя его и выбрали старшим среди «волков», на этот раз сам себе выписал наряд. Так получилось, что они иногда – через раз примерно – берут с собой на очередную войнушку или на собственные междусобойчики вот этого пацана, Рому Жердева. Шефуют его по очереди трое взрослых людей: Толя Комаров, с которым Алексей вместе служил с 1997-го по начало 2-й чеченской в 600-м отдельном батальоне МП (в ту пору их батальон базировался в Астрахани, а в 2000-м влился в формирующуюся в Каспийске 77-ю бригаду МП Касп. флот.), их штатная снайперша Валерия, она же – Лера, ну и он сам, Черкесов. Сегодня как раз его черед: пока он будет заниматься приготовлениями к войнушке, Рома сможет вволю попрактиковаться в стрельбе по пустым пивным банкам или другим подобным целям. Кому-то может показаться странным, но не только мальчишки, такие, как Рома, а и многие вполне солидные взрослые мужики обожают войнушку.

Отличается только цена игрушек, в которые они играются…

«Паджеро» повернул с МКАД на Люберцы. Миновали пост ДПС, разместившийся рядом с заправкой ТНК. Еще один поворот, налево… выбрались на Егорьевское шоссе. Черкесов мельком взглянул на своего юного пассажира: Ромчик прикемарил, откинувшись на спинку сиденья… наверное, толком не спал эту ночь, дожидаясь условного часа, когда за ним приедут в лицей и заберут его на почти настоящую войну…

У этого пацана, что так стремительно и даже как-то неожиданно ворвался в довольно-таки размеренную жизнь взрослых «волков», очень сложная и трагическая биография, несмотря на его возраст. Родители Ромы и его двухлетняя сестренка погибли во время взрыва многоквартирного дома в Каспийске в ноябре 96-го – 6 ноября минуло восемь лет со дня той трагедии. Ромчика спасло то, что в ту пору заболел то ли ветрянкой, то ли еще каким-то детским недугом, а потому его положили в стационар инфекционного отделения детской больницы… Бабушка и дедушка, родители его погибшей матери, вскоре оформили опекунство и увезли малого Романа в подмосковный Ногинск, где они проживали. Пару лет назад его бабушка умерла – «лопнуло сердце», как сам он рассказывает, – а дед, и без того попивавший на пенсии, теперь окончательно запил. Пацан отбился от рук, постепенно стал пропускать уроки в школе, потом вообще сбежал из дому и стал, как многие тысячи его сверстников в новой России, бродяжничать. Несколько раз его отлавливала милиция; поскольку деда вскоре лишили прав по опекунству малолетнего внука, то парня сдавали в детприемники, но он ни в одном из приютов не задержался дольше чем на месяц…

Бог весть как, но он сам на них вышел. Лера обратила на него первой внимание в Лыткарине, когда у них была летняя сессия: почти неделю жили там в палатках и стрелялись каждый день – пять или шесть команд там рубились. «Волки», среди которых преимущественно отслужившие в МП вояки, которым недостает адреналина в мирной жизни, по какой-то причине интересовали этого пацана, что крутился возле палаточного лагеря, не в пример больше, чем все прочие страйкеры, экипированные кто во что (многие предпочитали форсить в «натовском» обмундировании, которое теперь можно приобрести на каждом углу). Лера его постепенно разговорила, вытащила из него какую-то часть жизненной истории в его собственной интерпретации, потом – вот что значит русская женщина! – забрала его к себе, в свою квартирку на окраине Москвы… Оттуда он сбежал на вторые или третьи сутки, не тронув, впрочем, ничего из ее вещей. В начале августа нарисовался снова: дожидался Черкесова у входа в бывшую досаафовскую школу, ныне кузницу лицензированных частных охранников, где Алексей вот уже третий год работает старшим инструктором…

Ну вот. Пришлось заниматься пацаном. Тут же подключились Комар и Лера. У каждого имелись свои резоны, свои мысли относительно дальнейшей судьбы этого мальчишки. Рома Жердев почему-то вбил себе в голову, что его отец, как и Черкесов, как и Толя Комаров и некоторые другие его новые взрослые знакомые, был офицером морской пехоты и погиб во время парада – он даже показывал на сохранившейся видеозаписи идущего парадным шагом в колонне – за мгновение до взрыва! – морпеха, утверждая, что именно этот человек и есть его родной отец… Этого, конечно, не могло быть (они навели справки касательно родителей Жердева и узнали, что его отец был морским пограничником и что старший лейтенант Вадим Жердев, его жена и их маленькая дочь погибли во время взрыва в Каспийске в 96-м году). Наверное, как-то увидев по ТВ кадры «майского» взрыва, он соотнес эту трагедию со своей собственной. Никто его не стал переубеждать: когда вырастет, сам во всем разберется. Да и что они могут сказать этому мальчишке с его далеко не детским умом?