Обратный отсчет - Олекса Белобров

— Бери выше! — бросил через плечо Дыня, продолжая следить, как его рота внимает инструктажу командира батальона. — Старший лейтенант Петренко у нас замкомбата «по борьбе с личным составом», не хухры-мухры. Так что твои юношеские воспоминания — ни к селу, ни к городу…

— Хорош, Вольдемар! — осадил его Хантер. — Что было — то было, факт… Пошли, держимся за «броней»! — Он передернул затвор автомата и двинулся вслед за Ивановым.

Прочесывание на первых порах шло более-менее спокойно — БМП, постреливая по дувалам, причем каждая — только вправо по ходу, чтобы не зацепить встречную «броню», — медленно продвигались вперед. Бойцы методически обследовали дворы и дувалы. Душманы — ну не идиоты же они! — при свете дня не показывались, тем более что все, чего они добивались, было сделано еще прошлой ночью.

Однако когда до подбитой самоходки оставалось метров сто, с левого дувала, почти в упор, по БМП ударили из гранатомета. Реактивная граната влепилась в левый борт машины, и тут произошло нечто невероятное — граната помяла броню и… не разорвалась, разломившись на куски.

Десантники моментально положили гранатометчика — седобородого старца в рваном халате и калошах на босу ногу, замаскировавшегося неподалеку от кяриза. А при ближайшем осмотре выяснилось, что старика приковали цепью к громадному камню — чтобы не убежал.

— Смертник, — пояснил комбат, равнодушно косясь на труп. — Провинился чем-то, шариатский суд приговорил к смерти, а потом заменил позорное повешение «достойной» смертью в бою с кяфирами. Видел я такое однажды в кишлаке Шиполай. Там таких десятка два сидело, прикованных, на цепях, как собаки, с гранатометами и пулеметами. Пока бражники[138]прямой наводкой кишлак не раздолбали, туда даже сунуться нельзя было. Вот такие Средние века…

— Кто его знает, средние или нет… — не согласился Хантер. — Наши штрафбаты в Отечественную — тот же шариат, только в профиль.

— Не спорю, — согласился комбат. — Пошли на БМП поглядим.

Майор широко зашагал к остановившейся «броне». Там, к счастью, никто не пострадал. Граната, расколовшись пополам, валялась на земле, а наводчик-оператор, крестясь сразу обеими трясущимися руками, благодарил Всевышнего за спасение и круглыми глазами таращился на вмятину в корпусе.

Через четверть часа удалось подойти вплотную к молчаливой громадине самоходки. Та стояла, на первый взгляд, в походном положении, но бойцы осторожно обошли ее вокруг, остерегаясь мин. У опорной плиты в кормовой части могучей машины в пыли лежали останки боевого расчета «Гиацинта» — пять или шесть почерневших, многократно простреленных, изрубленных и истерзанных трупов. Рой мух поднялся в воздух при приближении десантников.

Батальонный военврач по прозвищу Зеленкин провел предварительный осмотр. Характер повреждений свидетельствовал, что все артиллеристы погибли в бою, живьем «духам» никто не дался. Надругавшись над мертвыми, как заведено, душманы облили их соляркой и подожгли, но горела она недолго, и погибших вполне можно было опознать.

Теперь пришел черед боевой машины. Старший лейтенант Комаревцев, бледный и взмокший, осторожно полез в люк, вглядываясь в головки снарядов и шаря взглядом в поисках растяжек. Прошла минута, другая, потом из утробы самоходки донесся его исступленный вопль, в котором радость перемешалась со страхом.

— Дипкурьер! Дипкурьер! — вспомнил он курсантское прозвище Петренко. — Помоги, скорее! Здесь один живой!