Родом из СССР - Валерий Николаевич Ковалев

« Эх, курсант! В сны веришь. Ладно, давай ими меняться.

Поменялись.

Курсант прыгнул. Парашют благополучно раскрылся. Парит.

Вдруг мимо камнем пролетает инструктор:

« Я твою маму-у-у-у..........»

Окружающие грохнули смехом, курящие задымили сигаретами, жизнь казалась прекрасной и удивительной.

Спустя еще полчаса объявили общее построение. Батальон выстроили поротно, на флангах техника, рядом экипажи. Из штабной палатки вышло начальство во главе с командиром части, дойдя до середины остановилось.

– Благодарю за службу! – приложил полковник к голубому берету руку.

– Служим Советскому Союзу! – рявкнули четыре сотни глоток.

Далее все погрузились на автомобили, колонна покатила по полевой дороге к постоянному месту дислокации. Там, выгрузившись, привели технику и снаряжение в исходное. Почистили оружие, а потом строями, с интервалом, отправились в баню. Мыться и стираться.

Еще через неделю курсанты сдали экзамены по боевой и политической подготовке. Показавшим высокие результаты, в том числе Сашке с Витькой присвоили звания младших сержантов, остальным ефрейторов. В военных билетах сделали соответствующие отметки, на погоны пришили золотые лычки.

А со следующего дня учебный батальон стали навещать «покупатели». Они формировали команды и те отправлялись к новым местам службы. С одной такой, попрощавшись с Пчелинцевым, убыли Резников с Банниковым. По слухам, в Среднюю Азию.

Через сутки Сашку и еще трех ребят из роты, после завтрака вызвали в клуб. Там, в малом зале, за столом сидели офицер и прапорщик с черными петлицами инженерных войск. Напротив, в театральных креслах, еще восемь курсантов из других подразделений.

– Присаживайтесь, – сказал офицер вошедшим.

Достав из папки список, прочел фамилии. Вставая, отвечали «я!».

Закончив перекличку назвался, – я капитан Сергеев, а это прапорщик Мусенко (кивнул на соседа). Вслед за чем сообщил, что будут сопровождать их в часть.

– Василий Павлович, приступай, – обратился к прапорщику.

Тот встал, выйдя из-за стола, расстегнул полевую сумку, и вручил каждому курсанту такие же петлицы и нарукавные шевроны.

– Сейчас вернетесь в роты, пришьете вместо десантных и с вещами сюда. Тельняшки и значки парашютистов тоже снять, – прогудел прапорщик.

– Разрешите вопрос товарищ капитан? – поднял один руку.

– Слушаю.

– Нас что? Переводят в другой род войск?

– Нет. Так надо. Через полчаса ждем вас здесь. Время пошло, – взглянул на наручные часы.

Сделав все как приказали и прихватив вещмешок с притороченными шинелью и сапогами, Сашка хотел попрощаться с Калласом, но того в роте не было. Пожав руки оставшимся ребятам, вышли из казармы.

Чуть позже в сопровождении капитана с прапорщиком, команда шла по лесной дороге в направлении поселка. На обочинах желтели одуванчики, в небе ярко светило солнце. В Гайжюнае сели на проходящий поезд до Каунаса, прибыв на железнодорожный вокзал.

В воинской кассе, капитан взял билеты на Берлин, а прапорщик, захватив с собой курсанта с пустым вещмешком, отправился в ближайший гастроном. Там купил три батона «любительской», круг литовского сыра, пачку рафинада и несколько буханок хлеба.

Пока ожидали поезда в зале ожидания и с разрешения командиров перекуривали рядом с вокзалом – познакомились. Кроме разведчиков, в команде оказались радиотелеграфисты, механики-водители БМД и снайперы.

В полдень подали состав на Берлин, погрузились в вагон, заняли две плацкарты. Оставив подопечным рюкзак с продуктами на дорогу, капитан назначил старшего и вместе с прапором перешел в соседний вагон, где у них было мягкое купе. Поезд оказался фирменным с ковровыми дорожками на полу и шелковыми занавесками на окнах. Пассажиры спокойные и несуетливые, проводники в белых рубашках с галстуками и форменных мундирах.

Минут через пять по составу прошла мелкая дрожь, тронулись. Снаружи поплыл перрон, затем центр города. Высотки и старинные дома с красно – черепичными крышами, зеленеющие парки и костелы с высокими шпилями.

– Да, не похоже на Россию, – сказал рыжий веснушчатый курсант.

Вскоре поезд, оставив позади окраины, взял курс на юго-запад, к полотну железной дороги придвинулись леса. Изредка на опушках виднелись хутора, близ которых паслись коровы и зеленели озимые, бледно синели озера.

– Ну что, братва? Не пора ли перекусить, – спросил один из команды.

– В самый раз, – откликнулись другие.

Из вещмешка извлекли продукты, нашлись несколько газет, на столиках нарезали колбасу сыр и хлеб, соорудив бутерброды. У проводника заказали по два стакана чая, бросив туда сахар, заработали челюстями.

Когда подкреплялись, в вагоне появился Мусенко, пожелав приятного аппетита.

– Давайте с нами, товарищ прапорщик, – сказал кто-то из ребят.

– Ешьте, ешьте, – благодушно прогудел и вернулся в свой.

– А рожа у него красная, – проглотил очередной кусок снайпер (звали Романом). Не иначе поддают с капитаном.

– Ну и что? Тебе какое дело? – прихлебнул из стакана сосед.

– Да это я так, к слову.

Съев все, убрали, курящие перекурили в тамбуре. Вагон чуть покачивало, колеса стучали по стыкам, захотелось спать. Сняв кителя и галстуки с рубашек, повесили на вешалки на переборках, достав сверху матрасы с подушками, развернули на полках.

Сашка устроился на верхней, повернулся на живот и, положив голову на руки, стал смотреть в окно. За ним зеленой пеленой проплывали леса, задумался.

Повидать Германию было интересно, хотя немцев ненавидел. Еще в школе читал «Молодую гвардию» Фадеева, а потом классом выезжали на место казни подпольщиков – комсомольцев, сброшенных живыми в шурф шахты №5. А еще на преддипломной практике мастер участка, где ее проходил, рассказал о зверствах фашистов в концентрационных лагерях.

В 1943 году, находясь в действующей армии, он попал в плен и до конца войны сидел в Бухенвальде. Там русских солдат морили голодом, убивали газом «Циклон» и сжигали в крематориях.

Глаза начали слипаться, засопел носом.

Проснулся от веселого смеха. Свесил голову.

Внизу, сидя друг против друга, двое выкидывали пальцы на руках. Остальные наблюдали. Набравший больше очков, клал пятерню на лоб проигравшего и выдавал тому щелбан. Болельщики довольно гоготали. Подобные игры Сашка не любил, по интеллекту стояли на уровне перетягивания каната.

Когда за окнами начало темнеть, поужинали, команду снова навестил прапорщик и убедившись, что все нормально удалился. Ночью поезд остановился на какой-то станции. По вагонам прошел пограничный наряд с собакой, избирательно проверяя документы.

– Наверное, граница с Польшей, – сказал какой-то знаток географии. Спустя полчаса локомотив дал длинный гудок, тронулись. Снова застучали колеса. Уснули.

Ранним утром поезд втянулся на железнодорожный вокзал с неоновой вывеской «Berlin Ostbahnhof» на главном корпусе.

Прихватив вещи, курсанты с сопровождающими, последними вышли из вагона на перрон, там всех построили, прапорщик провел перекличку.

– Всем следовать за мной по двое и не отставать, – строго сказал Сергеев. После чего отдал команду на движение.

Пройдя метров сто вперед, спустились в подземный, выложенный кафелем, переход, затем поднялись наверх, вышли через две платформы.