Обреченные - Эльмира Нетесова

Здесь, на фронте, он был награжден медалью «За отвагу», орденом «Боевого Красного Знамени».

Он научился спать в сырых окопах, скорчившись, свернувшись в комок, не бояться обстрелов, бомбежек. У него прошла боязнь смерти. Он стал фаталистом и верил в судьбу.

Но и она дала трещину. И в конце сорок третьего чуть не уложила Пряхина навсегда в окопе. Он выскочил первым — в атаку. А тут снаряд… Взорвался почти рядом. Сашку отбросило в окоп уже без сознания.

Батальону пришлось отступить, уступить немцам свои позиции ненадолго.

Все вплоть до комбата считали Пряхина погибшим и сообщили в тыл о его смерти.

Они не видели, как взрывная волна отбросила его в окоп. Они увидели воронку, на том месте, где был Пряхин.

Елена получила похоронку через неделю. Залилась слезами.

Как жить? Как вырастить детей?

Но тут ее мать забрала малышей к себе, а Лена пошла работать медсестрой в госпиталь.

Она и в страшном сне не могла бы увидеть того, что случилось с ее мужем.

Пряхина нашли немцы. Его прямо из окопа доставили на допрос. Кто он — об этом говорить не стоило. В нагрудном кармане был найден партбилет…

Не добившись от Пряхина ничего, отправили в Дахау — концлагерь для военнопленных, с припиской — не уничтожать. Возможен выгодный обмен в любом исходе войны.

Два года он пробыл в Дахау. Едва выжил. Чудом дождался освобождения. Сам не мог выйти из камеры. Ноги не держали. Его вынесли такие же как он узники. И в этот же день, вместе со всеми освобожденными пленными, поехал на Север, отбывать срок за то, что был в плену. Не застрелился. Значит, не хватило мужества.

Уже из зоны написал письмо Елене. Передал письмо с фартовыми, выходившими на волю. Официальной почте не доверил.

«Я не погиб, и не пропал без вести. Я выжил, хотя смерть сотни раз кружила рядом. Я сам удивляюсь, как и зачем живу? Я попал в плен, когда все сочли меня мертвым, а на похороны времени не оставалось. Но я выжил. Даже в Дахау. Немцы не решились убить меня. Верили, что пригожусь когда-то. Но просчитались… Ошибся и я.

Не в госпиталь на поправку везли нас после всех испытаний. А в зону… Возможно, она и поставит точку на моей жизни, за которую давно устал бороться.

За каждый день счастливой жизни, судьба наказала сторицей, И отняла многое. Главное — веру в людей. Я должен выжить для того, чтобы никогда и никто не повторил моей участи. Она ужасна! Знать, что наказание незаконно и ты ничего не можешь предпринять. Есть ли что тяжелее? Но в этой ситуации греет меня одна мысль — я нужен семье, своим детям. А если я еще любим, значит, жить надо. Дай знать мне, Лена, ждешь ли, помнишь ли?»

Елена получила это письмо из рук воров, даже не зная, кто они такие. Они рассказали ей о Пряхине. Описали, как выглядит он теперь, как живет. Щадили женщину. А уходя, пожелали ей здоровья и терпенья.

Лена показала письмо отцу. Тот обрадовался. И начал ходить по инстанциям, доказывая невиновность зятя.

Одни сразу отказывали генералу, другие требовали доказательств. И человек посылал все новые запросы.

Но… Освободить Сашку совсем так и не удалось.

Когда же Ленка узнала, что мера наказания изменена и Пряхина отправляют в ссылку, даже не стала сообщать. Собралась в один день и вместе с детьми выехала на Камчатку.

Александр не ждал Ленку. Он высматривал почтальона. Авось, да принесет весточку из дома. Он был уверен, что родители не отпустят жену, да еще с детьми, на край света.

Пряхин в тот день возвращался с работы промокший от дождя и моря. Эго была его первая весна в Усолье. А она в этих местах всегда отличалась густыми туманами, моросящими холодными дождями.

Он шел к землянке, не поднимая головы. И вдруг кто-то внезапно закрыл ему глаза ладонями.

Так в Усолье ни с кем не шутили. Пряхин остановился резко. Знакомый запах рук. Лишь жена, когда-то давным-давно шутила вот так с ним. Но откуда ей взяться здесь в селе?

И тут до его слуха мгновенно долетело;

— Папка пришел!

Александр почувствовал, как детская головенка ткнулась в живот. Требовательные руки ухватились за куртку, просясь на руки.

Из-под пальцев Ленки внезапно брызнули слезы. Впервые за всю жизнь. Сколько прошел и пережил человек — такого с ним не случалось!

Сон? Конечно, сон. Пусть он не оборвется. До чего дожил! Наяву стал грезить. Видно, с ума схожу. — подумалось Пряхину в первые минуты.

Он схватил руки жены, целовал их — обветренные, шершавые. В пору их первой любви не делал этого. А теперь, подхватив детей, повел в землянку, в свой угол. Где еще утром чувствовал себя лишним, ненужным человеком.

Лена приехала на барже, вскоре после того, как Пряхин ушел на работу. Ей показали землянку, дали ведро, веник. И женщина уже успела похозяйничать. Приготовила ужин. Заранее обдумывала письмо родным.

А встретив мужа, все забыла. Жив ее Сашка! Не погиб! Пусть ссыльный, зато вот он! Рядом! Свой! Родной!

Навестивший их вечером Гусев, увидев счастливое лицо женщины, сказал извиняясь:

— Три дня с семьей побудь. А потом — на работу…

Елена быстро освоилась в Усолье. И вместе с женщинами ловила рыбу, носила с моря плывун, чинила сети. Научилась многому.

Неприхотливости ее удивлялись ссыльные.

Когда же семья перешла жить в дом, Елена сообщила своим. И вскоре мать прислала посылки с одеждой, консервами, чесноком. В письме написала, что отец хлопочет о них, о пересмотре дела.

Но шли месяцы — о семье Пряхиных никто не вспоминал.

Сам Александр не обращался с жалобами, не бывал в поселке. И даже не смотрел на противоположный берег.

Нет, его не надломили невзгоды. Он по-прежнему верил власти, на все лады расхваливал идеи социализма, но ненавидел исполнителей на местах. Их он считал виновниками всех провалов и ошибок. Над ним открыто смеялись все. Его изводила даже Лидка, презирал Антон. С ним спорили до хрипоты и ссор. Но не переубедили. Его проверяли всегда и на всем. Его упрекали за преданность, словно он был виноват во всех горестях и бедах ссыльных. Иные подолгу не разговаривали с Пряхиным.

Доставалось ему и с другой стороны, от представителей поселковой власти, приезжавших в село с проверками.

Александр не искал с ними встреч. Уходил, чтоб не видеться. Но в Усолье не спрячешься, как ни старайся. И однажды сорвался. Услышал, узнал, как Волков издевается над рыбачками, остановил того на берегу:

— Вы что же, считаете нашу ссылку постоянным явлением? Почему позволяете себе методы, недопустимые в тюрьмах, зонах? Даже в Дахау постыдились бы выгонять на работу парализованного человека — женщину! Обзывать матом в присутствии ее детей! Да за такое вам знаете что полагается?