Остросюжетный детектив. Выпуск 4 - Алистер Маклин

немалой степени этому спокойствию способствовали два твердолобых детины в зеленой пятнистой униформе с автоматами наизготовку. Третий охранник был приставлен к двум морякам с «Тикондероги», стоявшим на страховке около борта у снятого леера в том месте, где при сближении кораблей перепрыгивали с борта на борт люди. Еще двое следили за моряками, цеплявшими стропы на перегружаемые контейнеры. С того места, где я находился, видно было еще четырех патрульных — а возможно их было и больше — на палубе «Тикондероги» и четверых на юте «Кампари». Несмотря на то, что в основном они были одеты в пятнистую зеленую униформу, это не делало их похожими на солдат. Все они казались на одно лицо: тупые, нерассуждающие убийцы, порочные и жестокие. Надо отдать должное Каррерасу — подбор его головорезов был произведен исключительно удачно, если, конечно, не принимать во внимание эстетические критерии. По низкому небу к неразличимому вдали горизонту неслись лохматые облака. Ветер дул по-прежнему сильно, но теперь уже с веста, а дождь почти прекратился. В воздухе висела лишь мелкая водяная пыль, не столько видимая, сколько ощущаемая. Видимость была неважная, но достаточная, чтобы разглядеть, что поблизости нет ни единого корабля. Да и радар, конечно, работал постоянно. Но, очевидно, видимость была не настолько хорошей, чтобы Каррерас смог заметить три троса, по-прежнему привязанных к леерной стойке у левого борта. Я же видел их совершенно ясно. Мне они показались толщиной с канаты Бруклинского моста.

Но Каррерасу, как я теперь разглядел, было не до глазенья по сторонам. Он взял на себя руководство перегрузкой контейнеров, торопил своих людей и моряков с «Тикондероги», кричал на них, подбадривал, подгонял своей бешеной энергией и безжалостной к себе и другим страстностью, которые так не вязались с его обычной невозмутимостью. Конечно, его беспокойство о том, как бы не появился какой-нибудь корабль, вполне понятно и все же… И вдруг я понял, чем объясняется его отчаянная спешка: я посмотрел на часы.

Было уже десять минут седьмого. Десять минут седьмого! Из того, что я усвоил из составленного с моей помощью расписания перегрузки, и судя по утреннему полумраку, я предполагал, что сейчас что-то между пятью и шестью. Я проверил еще раз. Ошибки не было. Шесть десять. Конечно, Каррерас мечтал скрыться за горизонтом до взрыва «Твистера». Так он до некоторой степени обезопасил бы себя от вспышки и радиации, но кому известно, какой высоты волну вызовет подводный ядерный взрыв такой мощности? А «Твистер» обещал взорваться через пятьдесят минут. Поспешность была вполне объяснима. Интересно, что его так задержало? Возможно, запоздала «Тикондерога», или заманивание в ловушку продолжалось дольше, чем Каррерас предполагал. Хотя в данный момент все это было уже не важно. Каррерас дал сигнал перетаскивать носилки. Я стоял первым на очереди.

Иллюзий относительно безопасности этого последнего броска не было. Один неверный шаг любого из носильщиков в момент, когда борта кораблей сходятся, и от меня останется лишь мокрое пятно площадью в сотню квадратных футов на обшивке. Но ловкие ребята, по всему судя, думали о том же и не оступились. Спустя минуту были перенесены и обе оставшиеся пары носилок. Нас положили на юте, рядом с пассажирами и командой. В стороне, тесной группой, под охраной собственных сторожей, стояли несколько офицеров и десяток моряков из команды «Тикондероги». Один из них, высокий, худой, сердитый человек, лет пятидесяти на вид, с четырьмя золотыми нашивками капитана на рукаве, держал в руках бланк радиограммы и разговаривал с нашим старшим механиком Макилроем и Каммингсом. Макилрой, проигнорировав угрожающе поднявшийся ствол автомата, подвел его к нашим носилкам.

— Слава богу, вы все живы, — тихо сказал Макилрой. — В последний раз, когда вас троих видел, я и гнутого пенса не поставил бы на то, что вы выкарабкаетесь. Это капитан Брейс с «Тикондероги». Капитан Брейс. Капитан Буллен. Старший помощник Картер.

— Рад познакомиться, сэр, — хрипло прошептал Буллен, — да лучше бы не при этих проклятых обстоятельствах, — вне всякого сомнения, старик находился на пути к выздоровлению. — Про мистера Картера пока не будем, мистер Макилрой. Я намереваюсь предъявить ему обвинение в оказании по собственной инициативе незаконной помощи этому выродку Каррерасу. — Принимая во внимание тот факт, что я спас ему жизнь, запретив доктору Марстону его оперировать, он мог проявить и чуть больше благодарности.

— Джонни Картер? — Макилрой явно не мог поверить. — Это невозможно!

— Доказательства представлю, — мрачно заявил Буллен. Он взглянул на капитана Брейса. — Я ожидал, что вы, зная, с каким грузом идете, постараетесь избежать перехвата. Что такое эти пушки, в конце концов? Но вы этого не сделали. Вы ответили на SOS, не так ли? Сигналы бедствия, ракеты, крики о помощи, сообщения, что тонут из-за повреждений от урагана, в общем: подойдите и снимите нас, бедных. Я правильно излагаю, капитан?

— Я мог уйти от него, мог перехитрить его маневром, — с горечью поделился Брейс. И с неожиданным любопытством: — А вам откуда все это известно?

— Потому что я собственными ушами слышал, как мой старший помощник излагал ему весь этот хитроумный план. Я и вам частично ответил, Макилрой, — он без особого восхищения посмотрел на меня, затем снова на Макилроя. — Пусть меня отнесут поближе к переборке. Мне здесь неудобно. Брошенный мною взгляд оскорбленной добродетели отскочил от него, как теннисный мяч от туго натянутой ракетки. Его носилки отодвинули, и я остался в одиночестве впереди всей группы. Минуты три лежал так, наблюдая за перегрузкой. Контейнер в минуту; даже когда лопнул и заменялся один из канатов, соединявших корабли, работа не сбилась со своего четкого ритма. Десять минут максимум, и все будет закончено.

Чья-то рука легла на мое плечо. Я обернулся. Около носилок стоял Джулиус Бересфорд.

— И не думал, что снова вас увижу, мистер Картер, — приветливо обратился он ко мне. — Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем выгляжу, — соврал я.

— А почему вас тут оставили одного? — полюбопытствовал он.

— Просто начинается моя принудительная изоляция. Капитан Буллен убежден, что я оказал Каррерасу противозаконную помощь или содействие, как это у юристов говорится. Капитан мною сильно недоволен.

— Ерунда.

— Он сам слышал, как я это делал.

— Пусть вас не волнует, что он там слышал. Что бы это ни было на самом деле, он не мог слышать того, что ему показалось. Я сам совершаю не меньше ошибок, чем средний, заурядный человек, а может и больше, но я никогда не ошибаюсь в людях. И поэтому, мой друг, не могу даже выразить, как я доволен, как я рад. Неудачные, конечно, время и место я нашел,