Чужое лицо - Сергей Евгеньевич Журавлев

дано выдержать такие нагрузки. Недавно провалилась агентурная сеть в стане Главного Противника. После предательства был арестован Рудольф Абель. Заполнить такую утрату не так просто. Из осведомленных источников пришла тревожная информация, что ЦРУ удалось в Москве завербовать важный источник, имеющий доступ к материалам оборонного характера. Контрразведка роет, но и разведка не должна оставаться в стороне. Выявить предателя – дело общее. И все это происходит на фоне коренных изменений. После выступления Хрущева на ХХ съезде партии, разоблачения культа личности Сталина у иностранцев, сочувствовавших борьбе коммунистов за мир и справедливость, стало меняться отношение к Советскому Союзу. Волной пошли отказы от сотрудничества важных источников, завербованных на идеологической основе. Это означало, что надо менять подходы к привлечению агентуры. Все это лежало тяжким грузом на плечах начальника разведки. Александр Михайлович обладал высокой психологической устойчивостью, но довольно тяжелым характером.

Сообщение из Парижа о возможности вербовки американского пилота являлось интересным, но рядовым событием. Кое-что важное можно было получить от рядового летчика с американской авиабазы, и он, безусловно, отдаст этот контакт в разработку, но долговременной стратегической перспективы Сахаровский в этом не видел. На предложение молодого сотрудника нелегальной разведки о похищении бомбы он только скептически усмехнулся. Однако само сообщение от резидента положил в папку для доклада председателю КГБ. Это, кстати, еще одна головная боль профессионала. Шелепин пришел в госбезопасность с напутствием от Хрущева сломать старый чекистский аппарат, избавиться от прежних кадров и привлечь в разведку молодых и энергичных партийцев. Сахаровский даже рад был тому, что комитет развернулся с внутренних проблем в стране в сторону международных. Пусть внутренними делами занимается милиция, а его дело – разведка. Он не возражал, когда старые, опытные, проверенные кадры отправлялись на пенсию, а на смену шли молодые, образованные, со знанием языков ребята. К сожалению, этот процесс пошел слишком активно и в среде госбезопасности: обострились отношения между «стариками» и «молодежью». Это, в свою очередь, привело к зарождению клановости. Таковы законы социальной психологии. Собственно, сам Шелепин и не стремился стать профессионалом разведки, он видел свое будущее только в партийной работе и, соответственно, на свое новое назначение смотрел именно с этой точки зрения.

Председатель выслушал регулярный доклад начальника разведки без особого интереса. Ему предстояла встреча с Никитой Сергеевичем, а с чем он к нему пойдет? Хрущева не интересовали оперативные игры, ему нужно было событие. Событие глобального масштаба, громкая программа действий. Такая, как освоение целины, запуск спутника в космос. Его кипучая натура требовала событий именно такого уровня. Ничего такого Сахаровский предложить не мог. Хотя главный разведчик что-то говорил про пилота, летавшего с атомной бомбой вдоль наших границ. Никита Сергеевич очень ревностно и внимательно относился ко всему, связанному с ядерной тематикой как у нас в стране, так и за рубежом.

– Александр Михайлович, вы говорили об американском летчике. Каковы там перспективы? Кто этим занимается?

– Это пока наметки, Александр Николаевич. Наш молодой нелегал вышел на этот контакт, по его наблюдениям есть хорошие виды на проведение вербовочного подхода. Мы этим займемся, но дело будущего. Что можно получить от рядового пилота пусть даже стратегического бомбардировщика? В лучшем случае фото бомбы скрытой камерой, графики патрулирования наших границ. По сути, и все.

– Без фантазии, – заметил председатель, теряя интерес.

– Как раз фантазии у молодого нелегала хватает, – усмехнулся Сахаровский. – Он вообще предложил через этого летчика украсть атомную бомбу у американцев. Сказочник, опыта маловато, мечтает о глобальных операциях.

Шелепин тут же сделал стойку, как охотничья собака, которая чует след:

– Украсть у американцев ядерную бомбу?

– Да, они получили новую модификацию термоядерной бомбы «Марк‐15».

– Наш парень высказал идею или предложил план?

– План, причем довольно подробный. Но это же утопия, Александр Николаевич. Да и зачем нам она? У нас свои разработки.

Но Шелепин уже вцепился в эту мысль, как голодный пес в кость, и ни за что теперь ее не отпустит.

– Доложите мне детали, – решительно потребовал он.

Сахаровский кратко изложил план Икара.

– Ну и что здесь вы считаете фантастикой? Моряки? Так с этим проблем не будет. Надо – весь флот Советского Союза туда стянем. Мне кажется, все довольно реалистично. Я санкционирую операцию, – твердо подвел итог Шелепин.

Он уже представлял, как выложит перед Хрущевым американскую атомную бомбу, и только сейчас заметил недовольное лицо руководителя разведки. Это его мало волновало, но он хорошо знал по работе с комсомольцами, что подчиненных надо мотивировать, вдохновлять на подвиги.

– Александр Михайлович, да вам Хрущев за эту операцию простит как прошлые прегрешения, так и будущие.

«Насчет того, у кого грехов больше, это вопрос спорный. Столько душ, сколько загубил Никита, ничем не искупить», – вертелось на языке у человека, два десятилетия отслужившего в органах госбезопасности, но он промолчал.

– Теперь важно, как мы назовем операцию. – Это волновало Шелепина больше, чем детали предстоящего. – Что Никита Сергеевич говорил про атомную бомбу и американцев?

– Хотел показать им кузькину мать.

– Кузькина мать, – задумчиво произнес председатель. – Нет, не пойдет.

Генерал облегченно вздохнул и припомнил:

– А еще обещал им пустить ежа в штаны.

– Ежа в штаны? Это то, что надо.

– Как?!

– Операция «Еж», конечно, слишком коротко. Но так как там будем задействовать моряков, пусть будет «Морской еж». Звучит!

«Лучше бы «Лысый черт», – с раздражением подумал Сахаровский, но опять смолчал.

Вернувшись в свой кабинет, руководитель ПГУ первым делом вызвал начальника 1-го отдела. В ведении этого отдела как раз и находилась работа разведки на Американском континенте, то есть в США, Канаде и Латинской Америке. Возглавлял чрезвычайно важный отдел Александр Семенович Феклисов. Через несколько минут полковник уже сидел напротив генерала.

Александр Семенович, что называется, сделал себя сам. Начинал с самых низов, был даже безработным, стоял на бирже труда. Работал и учился одновременно. В двадцать пять лет по партийному набору попал в органы НКВД, был зачислен на учебу в Школу особого назначения. Уже через два года Феклисов стал оперработником нью-йоркской резидентуры научно-технической разведки. На связи у него были ценнейшие источники, поставлявшие уникальные сведения в области военной авиации и зарождающейся ракетной техники, электроники. В том числе и по новейшим в то время различным видам сонаров, радаров и многим другим достижениям военной техники. Затем тем же самым он занимался в Англии. Один из ведущих специалистов в разведке по атомной проблеме.

Немногие разведчики разбирались в ядерной физике. Это являлось яблоком раздора между учеными и разведчиками. Агенты добывали большой объем материалов, но не могли определить их ценность. Это давало ученым повод объяснять отставание от графика изготовления советской атомной бомбы недостаточной ценностью предоставленных им материалов. Тогда