Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

рукой, а я полуспустившись в люк внимательно смотрел вперёд и по бокам, стараясь не пропустить брод через арык, который протекал рядом с дорогой. Баррикада приближалась, но спуска в арык всё не было. Мы ещё сбавили скорость и теперь ехали совсем медленно. За ту минуту пока мы приближались к баррикаде, количество боевиков увеличилось почти вдвое и теперь их было около двадцати. По чей-то команде несколько человек полусогнувшись метнулись в разные стороны и скрылись в сумерках по обе стороны дороги. Опустив руку в люк, нащупал ствол ручного пулемёта и расположил его так, чтобы было удобно и быстро выхватить и открыть огонь. Сзади моего сиденья сидел Булеев и через лобовое стекло тоже внимательно наблюдал за обстановкой.

Есть! Впереди, в пяти метрах, был виден съезд в арык.

– Чудинов, видишь?

– Да.

– Сворачивай…, – БРДМ прибавил скорости, а я потянул из люка пулемёт. У меня отлегло от сердца, полагая, что сейчас свернём и без помех двинемся к ферме, до которой оставался километр. Но судьба распорядилась по-другому: Чудинов несколько поторопился с поворотом и бронированная машина, не вписавшись в поворот, левой стороной наехала на береговой бугор, сильно накренилась и стала валиться на бок – прямо в арык. Внутри послышались встревоженные голоса, грохот не закреплённых коробок с пулемётными лентами и крики боли, когда БРДМ, подняв большой фонтан брызг с шумом упал в воду на бок. Судорожно дёрнувшись, в последний момент, я сумел выхватить пулемёт и вывалился из машины в воду, сильно ударившись ногами о кромку люка. Сверху, по затылку хлопнул автомат, соскользнув с брони, и в глазах на несколько мгновений от удара потемнело, но чувство опасности быстро привело меня в сознание. Упал удачно: на руки и колени, и почти не замочился. Сразу же подхватив пулемёт, на полусогнутых ногах метнулся к небольшому, полуметровому обрывчику, откинув сошки я установил пулемёт и направил его в сторону боевиков. Дослал патрон в приёмник и теперь уже неторопливыми движениями выложил на обрывчик гранаты, разогнув усики колец. Я был готов к бою, вполне возможно к последнему своему бою.

Сзади, из расположения мотострелков с шипением взлетела в воздух осветительная ракета, хлопнула где-то над нами и залила окрестности белым, мёртвенным светом. Баррикада была в сорока метрах. Человек пятнадцать боевиков уже перелезли через блоки и толпились перед ними: то дёргаясь вперёд, то опять отодвигаясь к баррикаде, а наверху сооружения стояло несколько чеченцев и о чём-то ожесточённо спорили, показывая руками в нашу сторону. Ракета погасла, а рядом со мной плюхнулся Алушаев, занял позицию и положил передо мной мой автомат.

– Товарищ майор, секретчику, кажется, повредило коробками ногу, может быть и сломало.

– Где Чудинов, что с ним?

– Да с ним всё нормально, вон, вокруг «бардака» крутится, – я обернулся к машине. Подымая кучу брызг, вокруг машины суматошно носился по воде водитель. Иногда он останавливался и в обалдении, упёршись плечом в броню, безнадёжно пытался вернуть семитонную машину в первоначальное положение. Изнутри машины доносился мат и сдавленные стоны Булеева.

– Чудо, хорош носиться. Лезь вовнутрь и помоги вылезти прапорщику, – водитель на секунду остановился, кивнул головой и тут же исчез в машине.

– Алушаев, давай мотай к пехоте и тащи её сюда: иначе, если боевики полезут минуты три – пять мы продержимся и нас сомнут. Без их помощи мы не выживем. – Я толкнул сержанта в сторону дороги, но Алушаев сжался и не тронулся с места.

– Товарищ майор, вы должны за помощью идти, а не я. Я ведь сидел в башне и не видел дороги, да и пока объясню, пока мне поверят – только время терять. Идите вы.

В словах подчинённого был определённый резон: одно дело, если на позиции пехоты прибежит сержант и начнёт сбивчиво объяснять ситуацию, и другое, если туда прибежит майор и пнёт под задницу командира взвода, если тот заупрямится или начнёт сомневаться. Но с другой стороны было что-то позорное и постыдное в том, что я сейчас уйду, а мои солдаты останутся один на один с боевиками. Это может выглядеть и так, что командир, воспользовавшись предлогом, убегает с позиции, бросая своих подчинённых.

Матерясь и шипя от боли к моей позиции подполз Булеев и Чудинов.

– Володя, что с тобой?

– Да, блядь, когда переворачивались, коробкой мне сильно ударило в колено и теперь не могу согнуть ногу. Может обойдётся, – с надеждой протянул прапорщик. Утешать его времени не было, пора принимать решение, тем более обстановка резко изменилась и судя по суете около баррикады, явно не в нашу пользу. Нельзя было терять ни минуты.

– Слушай приказ, – все повернули головы в мою сторону, – всем рассредоточиться друг от друга на пять метров. Первыми огонь не открывать, если конечно они не начнут активных действий. Алушаев, ты старший. А я сейчас быстро смотаюсь к пехоте и приведу их сюда. Держитесь.

Подхватив автомат и заткнув одну из гранат рычагом за портупею, я поднялся во весь рост на обрывчике и заорал первое, что пришло в голову, обращаясь к неясным фигурам боевиков: – Духи…, не стреляйте сюда. У нас тут пятнадцать ракет в машине, если хоть одна взорвётся – пол деревни снесёт.

Фигуры боевиков замерли, вслушиваясь в мой голос, а я уже выскочил на асфальт и, водя стволом автомата из стороны в сторону, стал пятиться назад. Отступив немного и перестав различать баррикаду с чеченцами, я развернулся и стремительно, насколько это было возможно, помчался по дороге в сторону пехоты, контролируя теперь тёмные провалы окон и дверей домов слева от меня. Ряд домов закончился и через двести метров появилось чёрное пятно подбитого КАМАЗа, который как раз был посередине между деревней и «ткацкой фабрикой»: ещё немного и я у своих.

– Только бы командир взвода с дороги никуда не отлучился, – мысленно взмолился я, непонятно к кому обращаясь. Уже почти миновав грузовой автомобиль, неожиданно нос к носу столкнулся с боевиком, который тёмной и большой тенью вывернулся из-за кузова. Не знаю, кого он поджидал, но к встрече с русским он явно был не готов, даже не успел вскинуть автомат. Столкнувшись со мной, он что-то растерянно забормотал по-чеченски и затоптался на месте, я же с ходу уткнув ствол ему в живот, грозно зашептал: – Тихо.., тихо…, сука, не дёргайся и не стреляй, – и тут же услышал за спиной топот ног ещё одного человека. Схватив духа за одежду левой рукой и не убирая автомата, резким рывком развернул боевика на дороге. И вовремя: почти натолкнувшись на нас, к нам подбежал ещё