Бойцовский клуб - Чак Паланик

Большие руки Боба были сомкнуты в объятья, удерживавшиеменя, и я оказался зажат в темноте между нынешними потными титьками Боба,висячими, огромных размеров, — наверное, такие же громадные мыпредставляем себе у самого Бога. Вокруг подвал церкви, он полон народу, каждыйвечер мы встречаемся: это Арт, это Пол, это Боб. Здоровенные плечи Бобанаводили меня на мысль о линии горизонта. Густые светлые волосы Боба были похожина результат применения крема для укладки, надпись на котором гласит«скульпторный мусс», — очень густые и светлые, и очень ровно расчесаны.

Его руки обвили меня, его ладонь прижимает мою голову к егонынешним титькам, выросшим из бочкообразной груди.

— Все будет хорошо, — говорит Боб. — Теперьты поплачь.

От колен до макушки я ощущаю химические реакции внутри Боба,переваривающие пищу и перегоняющие кислород.

— Может, они поторопились со всем этим, — говоритБоб. — Может быть, это просто семинома. При семиноме у тебя почтистопроцентный шанс выжить, — плечи Боба поднимаются в протяжном вздохе,потом падают рывками, падают, падают под судорожные всхлипы. Поднимаются совздохом. Падают, падают, падают.

Я хожу сюда каждую неделю уже два года, и каждую неделю Бобзаключает меня в объятия, и я плачу.

— Поплачь, — говорит Боб, и вздыхает, и всхлип,всхлип, всхлипывает. — Давай, поплачь.

Большое влажное лицо укладывается на моей макушке, и ятеряюсь где-то внутри. Это тот момент, когда я плачу. Это то, что надо — плакатьв окутывающей тебя темноте, замкнувшись внутри кого-то другого, когда видишь,что все, чего ты когда-либо сможешь добиться, в итоге окажется грудой хлама.

Все, чем ты когда-либо гордился, будет выброшено прочь.

И я теряюсь где-то внутри.

Это что-то вроде того, как если бы я проспал неделю кряду.

Вот как я повстречал Марлу Сингер.

Боб плачет, потому что шесть месяцев назад ему удалилияички. Потом гормональная терапия. Из-за избытка тестостерона у Боба вырослититьки. Когда уровень тестостерона поднимается слишком высоко, организмвырабатывает эстроген, чтобы достичь баланса.

Я плачу в этот момент, потому что прямо сейчас жизньпревращается в ничто, даже не совсем в ничто — в забвение.

Слишком много эстрогена — и у тебя вырастет сучье вымя.

Плакать легко, когда осознаешь, что все, кого ты любишь,рано или поздно отвергнут тебя, — или же умрут. На достаточно большомотрезке времени вероятность выживания для каждого близка к нулю.

Боб любит меня, потому что думает, что мне тоже удалилияички.

В Епископальной Церкви Святой Троицы, в подвале, средиклетчатых диванов из магазина недорогой мебели, — где-то двадцать мужчин итолько одна женщина, все парами, прильнули друг к другу, большая часть рыдает.Некоторые наклонились вперед, прижались ухо к уху, как борцы в захвате. Мужчинав паре с единственной женщиной пристроил локти ей на плечи, — оба локтя собеих сторон ее головы, ее голова между его рук, и его плачущее лицо уткнулосьей в шею. Лицо женщины повернуто вбок, рукой она подносит ко рту сигарету.

Я подсматриваю сквозь подмышку Большого Боба.

— Вся моя жизнь, — плачет Боб. — Зачем все,что я делаю — я не знаю.

Единственная женщина здесь, в «Останемся мужчинами вместе»,в группе психологической поддержки для больных раком яичек, — и этаженщина курит сигарету под бременем чужого горя, и ее глаза встречаются смоими.

Симулянтка.

Симулянтка.

Симулянтка.

Короткие матово-черные волосы, большие глаза, — как уперсонажей японских мультфильмов; вся сливочно-худая, с болезненным оттенкомкожи, в своем платье с орнаментом из темных роз, эта женщина объявлялась такжев моей группе поддержки больных туберкулезом по вечерам в пятницу. Она была замоим круглым столом больных меланомой по вечерам в среду. Под вечер попонедельникам она была в моей рэп-группе поддержки для больных лейкемией«Стойко верящие». Пробор по центру ее прически — просвет белой кожи головы, какизогнутая молния.

Все эти группы поддержки, которые находишь — названия ихзвучат причудливо и торжественно. Моя группа кровяных паразитов по вечерам во вторникназывается — «Свобода и чистота».

Группа по мозговым паразитам, в которую я хожу, называется«Высшее и предначертанное».

И днем в воскресенье, в «Останемся мужчинами вместе», вподвале Епископальной Церкви Святой Троицы, эта женщина снова здесь.

И что еще хуже — я не могу плакать, когда она пялится.

Это, наверное, было мое любимое занятие — плакать в объятьяхБольшого Боба, без тени надежды. Любой из нас постоянно так вкалывает. Этоединственное место, где мне когда-либо удавалось полностью расслабиться иуспокоиться.

Это — мой отпуск.

Я пошел в свою первую группу психологической поддержки двагода назад, после очередного визита к моему врачу с жалобой на бессонницу.

Я не спал три недели. Три недели без сна — и все вокругстановится призрачным и бестелесным. Мой врач сказал: «Бессонница — это всеголишь симптом. Симптом чего-то большего. Найдите, что в самом деле не так.Прислушайтесь к своему телу».

Я просто хотел уснуть. Мне хотелось маленьких голубых200-миллиграмовых капсул амитала натрия. Мне хотелось голубых пулевидных капсултуинала, красного как помада секонала.

Доктор посоветовал мне попить валерианки и побольшедвигаться. Сказал, в итоге я смогу уснуть.

Мое лицо помято, синяки от недосыпания, превратилось вочто-то вроде ссохшегося фрукта. Меня можно было даже принять за мертвого.

Мой врач сказал, что если мне хочется увидеть настоящиечеловеческие страдания, мне стоит прокатиться в Первую Методистскую вечером вчетверг. Увидеть, что такое мозговые паразиты. Увидеть, что такоедегенеративные болезни кости. Органические дисфункции мозга. Увидеть сборищебольных раком.