Мир на грани - Константин Васильев

«А ведь как раз время. Значит, это точно он», — решил Натан и сообщил друзьям:

— Я скоро. Встретимся на улице.

Бернард молча проследил за Натаном, поднявшимся из-за стола и пошедшим ко входу в служебное помещение.

— Как Натан узнал её, да ещё такой? — прошептал он. — Неужели только по движениям?

Алисия лишь отвернулась, покусывая губы и пряча искру ревности в глазах.

* * *

Натан передал охраннику запечатанный конверт. Тот, прочтя письмо, смерил его пристальным взглядом. Дольше всего охранник разглядывал лицо с тонким шрамом. Затем задал вопрос, цитируя анхальтского поэта-классика. Стих, правда, был далеко не из известных.

Натан в ответ зачитал строку из другого стихотворения того же поэта.

Охранник кивнул. Досмотрев Натана, он обнаружил только армейский керамбит с почти незаметной гравировкой изогнутого когтя у основания клинка. Этот символ был общим для всех имперских отрядов специального назначения, и охранник узнал его. Молча вернув нож, он повёл Натана за собой.

Переступив порог, они оказались не в само́м служебном помещении, а в узком коридоре с несколькими дверьми. Метрах в пяти впереди о чём-то тихо общались обе женщины «Просвещённых». Певица стояла к вошедшим в пол-оборота, а пианистка — спиной.

— Госпожа Айнзит, — заговорил охранник, — прибыло сопровождение для госпожи Эзенштар.

Катарина тут же повернулась к ним и улыбнулась. Эзенштар же покосилась на двоюродную сестру и удивилась:

— Сопровождение?.. Кому? Мне?!

Её голос оказался глубоким, слегка хриплым, даже грубоватым. И Натану он был знаком до боли.

— Да, госпожа Эзенштар, — заговорил Натан, опережая всех остальных, и не смог сдержать искренней ухмылки. — Ваше сопровождение. В Ариман. От Клода Оливье, если знаете такого.

Эзенштар, вздрогнув, застыла. А вот Катарина, украдкой взглянув на неё, шагнула навстречу подошедшим.

— А вы‑ы?.. — протянула певица «Просвещённых», рассматривая Натана, и он доброжелательно улыбнулся.

Пока охранник представлял его и передавал письмо, Натан вновь взглянул на спину пианистки, так и не соизволившей обернуться. Он хотел увидеть её лицо здесь и сейчас, просто чтобы подтвердить свою догадку.

Закончив читать письмо, Катарина подняла взгляд.

«У неё глаза рубинового цвета?..» — удивился Натан, но постарался не подать вида.

Мало того, ему показалось, что зрачки певицы на доли секунды вспыхнули ярким белым светом.

Катарина снова улыбнулась, но на этот раз загадочно.

— Что ж… Думаете, я могу доверить вам свою сестру?

— Нужны дополнительные рекомендации? — поинтересовался Натан. — Я не смогу сказать больше, чем написано.

В воцарившемся молчании они оценивающе изучали друг друга взглядами.

Внезапно совсем рядом прозвучало столь знакомое Натану, но как будто недовольное:

— Хм‑м?..

В следующее мгновение он ощутил, как в левую руку, продавливая намотанную кожаную ленту, вонзилось что-то острое. Натан тут же уставился на Эзенштар, всё-таки снявшую маску и повернувшуюся, пусть и в пол-оборота.

На Натана серо-карими глазами пристально смотрела Карина. Но она тут же поспешила оборвать контакт, а затем и разжала пальцы. Её волнистые волосы всё ещё были распущены, на длинные ресницы нанесена тушь, а на губы — светло-лиловый блеск.

Сообщив, что пошла переодеваться, она скрылась за дверью гримёрки.

Катарина тут же разразилась хохотом. Смеялась она долго, искренне, до слёз. Наконец-то успокоившись, вытерла глаза и вновь обратила внимание на Натана, изучающего свою кожаную ленту, на которой появились свежие глубокие отметины.

— Подожди чуть-чуть, Майер, хорошо? — попросила Катарина и, что-то весело нашёптывая, последовала за сестрой.

Натан удивлённо переглянулся с охранником, но тот лишь пожал плечами.

* * *

В гримёрке Катарина помогала сидящей перед зеркалом сестре смыть макияж.

— Зачем?! — не унималась Карина. Её голос напоминал кошачье шипение.

— Может, чтобы увидеть такую твою реакцию? — невозмутимо отозвалась Катарина и хитро сощурилась.

Она не помнила, когда в последний раз видела сестру такой, и это веселило её, причём сильно.

«А если бы из Аримана явился другой человек, — задумалась Катарина, — вела бы ты себя иначе?»

Карина лишь недовольно проворчала.

— Ну, подумай сама, — заговорила Катарина. — Как я могла отпустить тебя после всего, что ты рассказала?

Карина потупила взгляд.

— Я переживаю и боюсь, знаешь ли, — продолжила Катарина и наклонилась к сестре, смотря на неё в зеркало. — Боюсь за тебя. Поэтому посчитала нужным прибегнуть к связям Густава.

Карина глубоко вздохнула. Казалось, она хотела возмутиться, пожаловаться на то, что её до сих пор считают ребёнком… Но замерла после следующих же слов:

— Это ведь он, да?

— В смысле?..

— Это тот самый солдат, о котором ты не раз говорила за прошедшие годы? Я ведь тоже вижу, сестрица, даже если совсем немного — намного хуже тебя. У этого мо́лодца очень плотная, тяжёлая душа.

— Катарина!

Пронизывающий взгляд Карины стал острее. Цвет её глаз, казалось, начал меняться, становясь янтарно-жёлтым.

— Забываешь о своём маскараде, да? — Катарина улыбнулась и обняла сестру за плечи. — Хочешь всё перечеркнуть? Хочешь уничтожить то, что выстраивала, прячась за сценическим псевдонимом?.. Который, кстати, выдумала, убрав всего один слог из моего имени.

Карина вновь глубоко вздохнула, и из её облика исчезло всё, что появилось секундами ранее.

— Зачем ты сделала это? — спросила она.

— Я ведь уже сказала: боюсь отпускать тебя одну после всего, что ты наговорила. О том, что действительно происходит. О Пробуждении… Но я даже не могла представить, что телохранителем окажется тот самый солдат. — Катарина помедлила. — Так что прими это и смирись. Такова воля случая.

Карина бессильно опустила плечи. И тут же пискнула, совсем по-девичьи, получив щелчок по носу:

— Ай!

— Так! Голову прямо! — потребовала Катарина. — Я прекрасно знаю, что ты можешь сделать всё это иными, доступными только тебе способами. Но раз уж решилась на этот свой «маскарад»… то не мешай.

— Тебе нравится дразнить меня…

— Не отрицаю. — Катарина усмехнулась, но затем бережно провела рукой по волосам сестры. — Считай это моей маленькой мстёй за то, насколько несносной ты была до пятнадцати лет, сестрица. Так что терпи! И даже не вздумай шипеть и выпускать когти, ясно?

* * *

Минут пятнадцать спустя Карина вышла из гримёрки, с пустыми руками, без какой-либо сумки. Она снова была в привычной Натану рубашке и длинной юбке. На лице Карины не осталось ни следа косметики, её волосы были собраны на затылке в пучок, а глаза вновь прятали большие очки со стёклами вместо линз.

Натан колко усмехнулся в ответ на короткий прямой взгляд Карины и повёл её к лифту.

К тому моменту в «Поднебесной» оставалось ещё много занятых столиков. Посетители не торопились расходиться, оживлённо беседуя и наслаждаясь атмосферой Фестиваля. Никто из них не узнал пианистку «Просвещённых».

Натан вызвал лифт, но тот не прибыл