Человек в прицеле - Александр Александрович Тамоников

кто-то устроил себе надежное место для каких-то дел на территории эвакуированного завода. Надежно! Никто посторонний не придет, можно в безопасности есть, спать и заниматься любым делом, для которого нужно вот такое укромное местечко. Можно и хранить что-то. Целый склад устроить можно, постепенно перетащив на территорию завода любое количество вещей или… оружия, взрывчатки. Ведь взрыв же был, его слышали. И произошел он внутри цеха, в который ведут вот эти самые рельсы.

Коган стоял у окна и задумчиво курил в форточку, слушая, как оперативник из МУРа допрашивает вахтера. Как и следовало ожидать, старик никого и ничего не видел. Обзор из окна невелик, дверь проходной закрыта. Только иногда вахтер выходит, чтобы очистить от снега ступени, на случай если приедет какое-то начальство, да и самим чтобы ноги не переломать на утоптанном снегу.

— Ты, товарищ, не сумневайся, — горделиво приглаживая пальцами густые седые усы, заявлял вахтер. — Если б что заметил, как на духу выложил бы. Я же в молодости тоже в милиции служил. Награду имею от советской власти за отличную службу. Я бы и сейчас готов, да только вот в те годы пулю поймал. Комиссовали меня, но я всегда на страже закона и порядка, дорогой товарищ.

— Ну, вот так, товарищ майор, — развел руками молодой оперативник, а потом принялся складывать в папку листки бумаги с объяснениями вахтера. — Что и следовало ожидать.

— М-да, — кивнул Коган, — так всегда и бывает, когда с самого начала чего-то ожидаешь.

Оперативник недоуменно посмотрел на него, пожал плечами и, не дождавшись пояснений, что же этот майор хотел сказать, ушел докладывать Кондратьеву о результатах допроса свидетеля. А Коган подошел к столу, подвинул стул и уселся на него верхом напротив вахтера. Молодой оперативник не понял его слов, и в этом его беда. Понимание придет с опытом, с возрастом. Если ты сразу, только начиная допрос, уверен, что допрашиваемый тебе ничего не расскажет, мол, ничего не знаю, ничего не видел, то и получишь такой результат. Ты как бы заранее себя настроил на него. А ведь допрос — это не просто вопросы одного человека и ответы второго. Это диалог, это система взаимодействия, не словесного, а умственного. Допрашивая, ты должен заставить человека активизировать воспоминания, убедить его вспомнить, стимулировать его желание вспомнить то, о чем он и не задумывался, что вообще мог упустить в нужный момент. Он видел, но не помнит этого, пропустил его мозг этот факт. Работа следователя во время допроса сродни работе археолога на раскопках. Ты знаешь, в каком направлении искать, в каком месте, но не знаешь наверняка, что именно найдешь. Иногда даже то, что не относится к данному преступлению, а к другому, похожему. Да мало ли вариантов развития допроса, если ты умеешь задавать вопросы, заставлять задумываться, вспоминать.

— Милиционером, значит, служил, Василий Кузьмич? — покивал Коган. — Да, времена были тяжелые для милиции. Только начинала она учиться работать, опыт приобретала. А преступность тогда ох как свирепствовала!

— И не говорите, товарищ, — солидно кивнул вахтер. — Ведь в те годы что ни ночь — убийство, ограбление, налет. А у нас что же, в основном мальчишки-комсомольцы. Азарта много, а умения нет. Это хорошо, что я уже взрослый был, с завода по призыву направили. Я и в гражданскую воевал, и в германской успел повоевать.

— Скажите, Василий Кузьмич, а район у вас рядом с заводом тихий, поди?

— Ой, это и не скажи! — добродушно улыбнулся вахтер. — До войны-то, когда только появился поселок рядом с заводом, тут и гармони играли, и патефоны, и девушки по вечерам прогуливались. Заводская молодежь, одно слово! А как война пришла, так много мужиков в военкоматы направились. Оно, конечно, завод важный, многим отказывали, бронь от завода на многих была. А уж потом, как завод эвакуировали в 41-м, так и рабочие многие уехали с ним на Урал. Целыми эшелонами ехали. Кто вместе с оборудованием, с материалами, а кто и теплушками, по двадцать человек в вагоне. Как завод остановился здесь, так и поселок как будто весь вымер. Как темнеет на улице, так в поселке ни одной живой души на улице не увидишь. Да и кому быть-то? Кто-то на предприятиях сутками работает, часто там и ночуют. А кто возвращается по вечерам домой, тому куда ходить-то. Запираются по квартирам, печки топят. Котельная-то встала давно уже. Дома всегда от заводской котельной отапливались. Все обнадеживают, что снова ее запустят, да вот руки, видать, не доходят. Буржуйками и спасаемся. Я ведь тоже здесь в поселке живу.

Коган внимательно слушал вахтера, кивая согласно головой. Старик словоохотливый, скучает без общения. И навел он на очень хорошую мысль: в поселке осталось мало жителей, на улицах почти никого, и все друг друга знают. А это значит, что каждого незнакомого человека могут заметить, незнакомец здесь сразу бросится в глаза.

После того как рассвело, осмотр закончили быстро. Запыленные окна цеха все же пропускали достаточно света, и в большом помещении можно было без труда осмотреться. Картина была, конечно, впечатляющая: мужчина в ватнике и сапогах лежал у стены, куда его, видимо, отбросило взрывом. Лица, можно сказать, не было — только кровавая, обожженная маска, из которой жутко желтели зубы. Одна рука обожжена до черноты, второй кисти не было. Ватник на груди обгорел и насквозь был пропитан кровью.

Остатки деревянного монтажного стола разбросаны по всему цеху. Догорели и теперь слабо дымились деревянные отходы и тряпье, оставшиеся после переезда производства. Но больше всего оперативников заинтересовал валявшийся открытый саквояж. После того как его осмотрели саперы, их командир подошел к Шелестову и сказал:

— Ну, тут сомнений быть не может, товарищ подполковник. Здесь пытались собрать взрывное устройство. Некоторые характерные компоненты остались в саквояже.

— Почему же «пытались», — пожал плечами Сосновский. — По-моему, очень даже удачно бомбу собрали. Только она взорвалась не вовремя.

— Ну можно сказать и так, — согласился лейтенант. — Человек, который собирал взрывное устройство, видимо, обладал низкой квалификацией. Одно неосторожное движение — и вот результат.

— Что вы можете сказать о компонентах? — спросил Шелестов.

— По составу компонентов сейчас ничего уже не скажешь. Это могут сделать только химики в специализированной лаборатории. А что касается технических моментов, то, судя по содержимому саквояжа, его собирали профессионально. Провода, зажимы, дозаторы, ну и все такое.

— Я предлагаю обратиться в институт химии МГУ, — предложил Кондратьев. — Мы всегда в особо сложных случаях пользуемся их помощью. Оснащение у них вполне современное. Невыполнимых задач до сих пор для их лаборатории не было.

— Хорошо, собирайте образцы и передавайте в