Богиня пяти дворцов - Леа Рейн

– Лю Сан, – оказывается, Хэй Цзинь не ушел вслед за ними.

– Твоя жена неплохо ладит с твоим братом, тебя это не волнует?

Он закатил глаза.

– Наш брак условный.

– Хэй Цзинь, она принцесса! Ты хоть понимаешь, что наделал?

– Ничего не было, мы только составили документ и все, а у поддельного брака нет никаких оснований считаться настоящим.

Я пристально на него посмотрел. Есть ли смысл ему врать? Вряд ли. К тому же, Хэй Цзинь не из тех, кот любить плести интриги, ему больше присуща прямолинейность.

– Вы меня с ума сведете, – я схватился за голову.

– Прости, Лю Сан.

Я нахмурился, подняв на него взгляд. Извиняется? За что? Это я привел наемного убийцу по его душу, было бы правильно, если бы он придушил меня сейчас.

– Я слишком жестоко с тобой обошелся, – продолжил Хэй Цзинь. – Ты закрыл меня от пули, поэтому спасибо тебе. Ты не заслужил такого отношения с моей стороны.

Я весь напрягся, вжав голову в плечи, и, не моргая, смотрел на Хэй Цзиня. Даже не вполне верил, что услышал это собственными ушами. Хэй Цзинь говорил вполне серьезно, а насколько я его знал, он несет ответственно за свои поступки и слова, значит, искреннее раскаивается в содеянном.

Неожиданно. Это я должен извиняться, но раз так случилось, значит, у меня получилось взрастить в нем чувство вины. Пока что рядом с ними я буду в безопасности.

Я расслабился и вымученно улыбнулся.

– Ладно, брат Цзинь, я, можно сказать, сам попал в ту ловушку, которую поставил для тебя, поэтому мы квиты.

– А еще, – Хэй Цзинь будто меня не услышал, – прости за то, что по моей вине тебе пришлось накладывать новые швы.

– Брат Цзинь, – устало протянул я, – мне про это рассказали врачи, но я этого даже не помню. Мне, вроде, что-то померещилось после наркоза, и ты меня успокаивал, поэтому тебе совершенно не за что извиняться.

Да, и правда все получилось. Теперь Хэй Цзинь на моей стороне и будет защищать от людей Хо Фэна. Мне казалось, я не так хорош в дворцовых заговорах, но может, лишь прибедняюсь – в конце концов во мне течет кровь императоров.

Глава 18. Журналист

МЯО ШАНЬ

Когда мы удостоверились, что Лю Сан идет на поправку, Хэй Цзинь ненадолго остался с ним в палате, и после этого никто не пострадал. Кажется, между ними все прояснилось и теперь они не держали друг на друга зла. Это было отлично – разборки между ними добавили бы нам лишних хлопот.

У Шань Цая раны оказались куда серьезнее, поэтому он несколько дней провел под действием наркоза. Врач сказал, что ему повезло: у него сломалось несколько ребер, но ни одно не проткнуло внутренние органы. Рана на голове оказалась не страшной, кость черепа не пострадала, Шань Цай получил только сотрясение и наполовину выбритую голову, чтобы возможно было наложить швы. Хуже всего вышло с рукой. Кости срастутся, но он уже не сможет шевелить ей как раньше. Бедный мой друг и так хромал после старой травмы, когда ему злой человек переехал ногу на машине, а теперь еще и с пальцами руки будут проблемы.

Когда Шань Цай очнулся, я не отходила от его кровати. Поначалу он плохо соображал и каждый час засыпал. После у него появились силы полулежа сидеть на подушках, и мы с ним много разговаривали.

– Наставница, такое чувство, что так уже было раньше, – поделился он однажды. – Когда мне переехали ногу, ты тоже часто меня навещала. В этой же самой больнице.

И он улыбался, будто вспоминал счастливые деньки прошлого.

– Ничего хорошего, – буркнула я. – Ты чуть не умер.

– Проклятый Цин Лун сбросил на меня самолёт, но от меня так просто не избавиться. Я обязательно приду за ними. – Он приподнялся, пытаясь пригрозить небу, но потом лег обратно, как видно, не смог держаться. – Только поправлюсь.

– Отдыхай. Если все получится, то они сами сдадутся.

– Наставница. – Он покачал головой. – Ты молодец, что написала статью в газете. Может, кого-то она и вдохновит. Но чтобы Цин Лун и Хуан Лун сдались? Нет, так просто это не выйдет.

– Почему? Это же для противостояния врагу. Разве они не захотят спасти страну?

– Нет. Они, скорее, продадут какую-нибудь провинцию, лишь бы заполучить власть. Например, сдадут иностранцам Сюань У или Чжу Цюэ, а сами займут Запретный город. Иностранцы сами будут с нами разбираться, а они припеваючи будут править другими провинциями.

Мне не нравилась такая перспектива. Мы всегда были либо пять отдельных царств, либо пять провинций. Не четыре. Такого нельзя допустить.

Я решила, что стоит поговорить с представителями других газет, которых наши люди обычно выпроваживали. Чем больше об этом напишут, тем большее влияние я могу оказать на народ. В провинциях были другие революционные группировки и кланы с собственными войсками. Очень много кланов. Сколько их там насчитывали? Не менее пятидесяти, насколько я помню. Это очень большие силы, чтобы противостоять двум провинциям и иностранцам.

– Ладно, Шань Цай, – я взяла его за руку и улыбнулась, – давай пока не будем об этом думать. Тебе нужно отдыхать.

Он кивнул, хотя мы оба прекрасно понимали, что не сможем не думать о том, что будет дальше.

В тот же день я попросила Хэй Цзиня пустить журналистов от ещё нескольких крупных газет. Он сомневался, но все-таки обещал, что передаст это своим людям.

На протяжении нескольких дней я давала новые интервью. Крупных газет оказалось очень много – я даже не думала, что в Хэбине столько изданий – и от разговоров с журналистами очень болела голова. Я лишь надеялась, что от этого будет хоть какой-то толк.

После интервью я возвращалась в комнату Шань Цая, чтобы рассказать ему обо всех своих действиях. Иногда он помогал мне составить ответы, чтобы они отозвались у простых жителей: в этом у Шань Цая было больше таланта, потому что он сам был из народа – обычный слуга, не видевший роскоши, он не понаслышке знал, каково живется большей части нашей страны – и он говорил мне то, что хотел бы услышать от представителя императорской семьи.

– Надеюсь, это подействует, – вздохнула я, вернувшись после очередного интервью.

Шань Цай взял меня за руку и улыбнулся.

– Ты делаешь очень много, наставница. Не перестаю восхищаться тобой.

– Могла бы и больше.

– Не будь к себе